Но число внесенных никогда не превышало пяти или шести человек. В один день случилось, что у развода не было более двадцати офицеров; я внес в рапорт четырех, и, когда ожидал времени моего доклада, генерал Касперский, заглянув в рапорт, сказал:
– Хорошо! Ты обманываешь графа, я скажу ему!
Делать было нечего, я присел к столу и вписал остальных. Едва успел это сделать, позван был к графу, который, взглянув на рапортичку, тотчас встретил меня словами:
– Это что значит? Сей же час напиши выговор своему генералу, что он худо смотрит за порядком!
Я, выйдя в залу опять, с торжествующим лицом принялся тотчас исполнять сие приказание. Подошел ко мне Касперский, спрашивая меня:
– Что, граф весел?
Я отвечал:
– Очень! А мне велел написать вам выговор по вашим же хлопотам!
– Ну, брат, – сказал он, – что делать! Теперь и я вижу, что не за свое дело взялся учить тебя.
И, не дожидаясь выхода графа, уехал совсем… В 1809 года, когда граф был уже (с 1808 г.) сделан военным министром и прославился строгостью, вот какой был случай. Во время представления в Михайловском манеже прусскому королю четырех легких орудий, – артиллерия с упряжью от роты Касперского, а люди и лошади были от его высочества, – от сильного мороза при первых движениях одно колесо застыло к оси, осталось без движения; разумеется, граф вышел из себя, и после смотра Эйлера, командовавшего ротой, посадили под арест – на гауптвахту! А фельдфебелей Никитина и Худякова граф приказал мне наказать палками при разводе. Не останавливаясь гневом его, я доложил, что оба фельдфебеля имеют георгиевские кресты и не могут быть наказываемы телесно. Замечание мое взбесило его еще более, и с сильной запальчивостью он отвечал мне:
– Хорошо, сударь! Если вы не хотите выполнять моих словесных приказаний, напишите приказ об этом, я подпишу!
За мной тоже не стало: присел к столу, занес приказ в книгу и на замечание приближенных графа и моих начальников, что я ответом своим еще более его рассердил, хладнокровно отвечал:
– Не ваше дело, я знаю, что вздор!
Пошел к нему в кабинет и подал книгу для подписи.
Граф в совершенном бешенстве кинулся ко мне, закричав:
– Неужели вы думаете, что у меня другого дела нет, как ваша приказная книга, – успеете еще, сударь! Я вас не держу, идите с Богом!
На другой день, когда по обыкновению я пришел с рапортом в 6 часов утра, дежурный адъютант, поручик Чихачев,