Если бы этот кто-то мог стать осязаемым, он наверняка принял бы облик большого пушистого кота, с поразительной настырностью трущегося о ноги своей хозяйки.
– Мне надо проверить… – как-то неуверенно, словно бы спрашивая разрешение, пробормотала Кариль, вся обмякнув, как глина в руках скульптора.
Мариус снова наклонился к ней.
– Ну подумаешь, не проверишь ты тетради, – его голос был очень похож на тот, что раздавался у Кариль внутри. – Ты ведь учитель, в конце-то концов! Ты вполне можешь придумать что угодно, а твои ученики не имеют никакого права ни оспаривать твои слова, ни что-либо требовать. Поэтому иди-ка ты спать, – последнее слово Мариус растянул, так что «ть» даже не было слышно. Этот трюк в конец сразил уставшую Кариль, и она сдалась.
– Ну хорошо, хорошо, я иду, – она осторожно вырвалась из массирующих ее плечи рук, но, прежде чем встать, посмотрела на стол, поддавшись какому-то импульсу. – Только вот одно письмо оценю и сразу же пойду…
Мариус, уже подавшийся назад и довольный своей победой, отчаянно вздохнул и наклонился снова, положив подбородок своей девушке на плечо. Стараясь как можно громче и как можно более томно вздыхать, он посмотрел на заинтересовавший Кариль лист. «Ну ладно, что уж», – подумал он. «Всего одно письмо».
Дочитав до конца, Кариль какое-то время сидела неподвижно и о чем-то думала. Повернувшись назад и поймав взглядом глаза Мариуса, она спросила с выражением озадаченности на лице:
– Прочитал?
Ее парень кивнул. Его лицо тоже выражало озадаченность.
– Что думаешь? Что мне ставить ему?
– И все работы вот в таком виде?.. Я имею в виду, все твои ученики… – он замешкался, не умея подобрать нужное слово.
– Ненавидят мир? – попыталась Кариль.
– Не совсем. Это звучит слишком раздуто. Скорее – все ли такие недовольные? И все ли у тебя никем не хотят стать и… вообще?
– Нет, – ответила Кариль и для пущей убедительности мотнула головой из стороны в сторону. Мариус уже сидел на краешке кровати, и она повернулась на стуле к нему лицом. – Сколько раз давала это в качестве домашнего задания, но до сих пор ничего похожего мне читать не приходилось.
Мариус молчал. Поставив локти на колени, он вытянул указательные пальцы и свел их вместе, оперев о них подбородок. Он думал, но не говорил ни слова.
– Ну, все ведь не так уж и плохо, – пожала плечами Кариль, не желая терять время, которое можно потратить на сон. – Люди ведь бывают разные. Что тут можно сказать?