– Да, – хмуро ответила я, безуспешно пытаясь заставить свои пальцы хоть немного повиноваться мысленным приказам.
– Ой, как здорово! – Гисберт шустро вскочил на ноги и вдруг согнулся передо мной в глубоком поклоне.
Я мгновенно смутилась и даже забыла о почти не действующей левой руке. Приятно-то как!
– Да ладно, не стоит благодарностей, – польщенно забормотала, чувствуя, как краска приятного стеснения заливает не только мои щеки, но и грудь.
– Вы наша спасительница! – патетически провозгласил Гисберт и припал к моей руке с поцелуем. – Как я рад, что господин вчера напился до демонят в глазах и взял вас в жены!
Я промолчала, не зная, как отреагировать на столь двусмысленное признание моих талантов. Не поймешь, то ли меня похвалили, то ли поругали.
– Как-то я себя странно чувствую, – слабым голосом проговорил в этот момент Дариан, все еще не открывая глаз, и я мгновенно отбросила все постороннее прочь.
Я сама не заметила, как положила свою правую ладонь, не подвергшуюся воздействию чар, на лоб своего супруга. Дариан негромко вздохнул, и мне было приятно думать, что от удовольствия. Его длинные пушистые ресницы дрогнули, и он открыл глаза.
Я ожидала, что он вздрогнет от неожиданности и как-нибудь неловко пошутит, обнаружив, кто именно находится перед ним. В конце концов, кто я ему? Мы знакомы меньше суток, правда, уже умудрились связать свои судьбы перед ликом богов.
– Алекса, верно? – негромко спросил у меня Дариан. Внезапно перехватил мою руку, которую я все еще прижимала к его лбу, и поцеловал ее.
Я немедленно смутилась и постаралась высвободить ладонь. Спрашивается, и чего вдруг он так растрогался? Не люблю всякие телячьи нежности! И особенно, если они исходят от почти незнакомых личностей.
– Хозяин! – в этот момент громогласно провозгласил Гисберт. – Господин Дариан, ваша супруга… Она спасла вас! Вы не представляете, в какой беде находились.
– Правда? – удивленно переспросил Дариан. В глубине его темно-карих глаз загорелись лукавые и очень приятные огоньки.
А вот мне почему-то становилось все хуже и хуже. Казалось бы, я должна была пожинать плоды собственного подвига и купаться в лучах славы, но нет. Перед глазами все опасно потемнело, левая рука, пострадавшая при снятии заклятия, опять налилась огнем.
– Простите, – пробормотала, чувствуя, как к горлу подкатывает ком тошноты с мерзким горьким привкусом желчи.