– Сколько? – хмуро спросил я.
Лида мне не ответила. Казалось, она вообще не желает со мной разговаривать.
Мы остановились у дверей пансионата. Из уютного кирпичного здания, окрашенного в розовый цвет, раздавался веселый смех, слышалась бодрая музыка. Там веселились друзья Лиды. И за этими стенами кипела ее жизнь. Девушка прислушивалась к этому смеху, к этой музыке и улыбалась. Ей хотелось скорее туда.
– Ну, пока, – беззаботно бросила она мне на прощанье.
– Ты жалеешь обо всем, Лида?
– Я никогда ни о чем не жалею. Глупо жалеть о том, что уже не исправить. Бессмысленная трата времени, – резко ответила она.
– Мы еще встретимся?
– Не знаю, – равнодушно пожала она плечами. – Почему бы и нет. За этот месяц наши пути могут пересечься не раз. Лес большой.
– Ты меня совсем не любишь? – продолжал допрашивать я ее.
– А разве я когда-нибудь говорила о любви? – поразилась она моему вопросу.
– Тогда как это назвать, если не любовь?! – меня колотило от злости. Я себя еле сдерживал.
– Как хочешь, так и называй! – вызывающе встряхнула она головой. – Можешь – моей прихотью, можешь – солнечным ударом. А еще лучше – ударом молнии, которая в нас так и не попала.
– Я могу и покрепче подобрать слова!
– Пожалуйста, слов на свете много. Но я подозреваю, что выражения покрепче тебе ближе!
– Дура ты! – Терпению моему пришел конец. И я даже вцепился в плечи Лиде и встряхнул ее. – Просто разбалованная дура!
Ее глаза гневно сверкали, пухлый рот был поджат, мне показалось, она меня сейчас ударит. Я ждал этого удара. И вдруг, в одну секунду, так ничего и не сообразив, почувствовал на своих губах горячий мгновенный поцелуй. И в эту же секунду девушка скрылась за воротами пансионата. Она бежала по дорожке, усыпанной розовым гравием. А я тупо смотрел ей вслед. Я абсолютно ничего не понимал. Это непонимание меня и отталкивало, и раскаляло одновременно. Домой, скорее домой. Но я уже чувствовал, как эта волшебная фраза теряет свою силу.
Из оцепенения меня вывел Мишкин голос.
– Эй, Данька, ну очнись же, чего стоишь, как болван.
Пожалуй, в эту минуту я действительно был похож на болвана. Мой бессмысленный взгляд бегал по лицу, фигуре Мишки. И не видел его.
– Ну же, Данька. Чего здесь торчишь! Тоже на танцы пришел? Наконец-то выбрался, дикий медведь!
Постепенно до меня начал доходить смысл слов. Я уже мог разглядеть Мишку. И даже присвистнул от удивления.