Рассказ этот, по существу своему верный, поскольку касается самого инцидента в карьере афинского государственного деятеля, был бы недурен, если бы историки, передающие его, не забыли свести надлежащие счеты с хронологией: дело Каллистрата разбиралось приблизительно в 366 году, а тогда Демосфен далеко уже перешагнул за детский возраст – ему было уже около 18 лет – и весь анекдот, претендующий указать обстоятельства, вызвавшие в нашем герое ранние стремления к ораторской деятельности и славе, теряет всякий смысл. Тем не менее, несомненно, что Демосфен еще в юные годы стал серьезно изучать все предметы, необходимые для оратора, – отчасти потому, что они входили в круг общего образования того времени, отчасти же потому, что ему предстоял процесс с опекунами.
Как мы уже упоминали выше, эти опекуны были все люди близкие: двое из них, Афоб и Демофон, были родные дядья Демосфена, а третий, Феррипид, был закадычный приятель отца его. Последний, по-видимому, отлично зная нравы своего века и не слишком полагаясь поэтому на одни родственные и дружеские чувства, решил закрепить их солидным вознаграждением в виде упоминания в завещании: он отказал Афобу 80 мин деньгами (мина = 40 р.) с тем, однако, чтоб он женился на вдове, Демофону – 2 таланта (талант = 2400р.) с тем, чтобы он взял его дочь, когда она придет в возраст, а Феррипиду – проценты с 70 мин за все время несовершеннолетия сына без всяких обратных обязательств. Как и следовало ожидать, опекуны одну половину дела – ту, которая относилась к деньгам, – выполнили весьма исправно, а от другой – матримониальной – столь же исправно уклонились; в результате оказалось, что ко времени достижения Демосфеном совершеннолетия – на 18-м году жизни – от довольно крупного по тогдашним временам наследства в 14 талантов, не считая наросших за 11 лет процентов, остались одни крохи. Тогда Демосфен и начал тяжбу, предъявив против опекунов иск на расхищенную сумму. По обычаям афинского судопроизводства, истец обязан был самолично вести свое дело, и так как процессу, по-видимому, предстояло затянуться надолго благодаря интригам влиятельных опекунов, то Демосфен воспользовался этим, чтоб приналечь на юриспруденцию и риторику. Он усердно штудирует сочинения Исократа, Алкидама и других риторов, и берет уроки у известного юриста Изея, который, хотя и был иностранцем – он уроженец Халкиды на острове Эвбея, – но славился как отличный знаток аттического права вообще и законов по делам, касающимся имущественных исков, в частности. Два года разбиралось дело диэтетами – судьями первой инстанции – и дважды постановлялось решение в пользу истца; на третий год, в 364 году, Демосфен перенес процесс к самому архонту, который и вынес в его пользу окончательный приговор. Афоб, против которого, собственно, Демосфен и предъявлял иск, сохранив, однако, за собою право продолжать тяжбу и против остальных опекунов, присужден был к штрафу в 10 талантов. К сожалению, нам осталось неизвестным, был ли этот штраф уплачен или нет; вероятнее всего, что нет, так что Демосфену пришлось удовлетвориться одним лишь сознанием своей победы.