Абдула лежал скорчившись, прижав руки животу. На бледном лице застыло удивление. Настоящая боль еще не пришла, и он лежал тихо, глядя прямо перед собой. Можно было подумать, что он просто решил отдохнуть перед ужином, если бы не кровь, сочившаяся между пальцами, которые путались удержать вываливающиеся из разорванной брюшины кишки. В воздухе еще витала пыль вперемежку с ароматными частицами авиационных бомб объемного действия. Пыль превращалась в песчинки, которые разрастались, наплывали на него, оборачиваясь в огромные валуны. Ему казалось, что он может сосчитать их все до единой, но дойти удалось лишь до пяти, а потом мысли путались, и приходилось начинать все сначала… После нескольких неудачных попыток он устало прикрыл глаза.
Ему так и не верилось, что это все случилось именно с ним. За все двенадцать лет, с того момента, как он взял в руки оружие, беда обходила его стороной. Были, конечно, небольшие раны, оставившие следы на теле, но чтобы так вот… И теперь он пытался сосчитать песчинки, почему-то думая, что это очень важно. А жизнь медленно вытекала из него на гранитное плато. С каждым ударом сердца, отдававшим тяжелым толчком в поврежденный живот, становится все труднее и труднее дышать. В глазах темнело, но помутившийся разум очередной раз заставлял считать песчинки: «Одна, две, три, четыре, пять… Нет, не так, сбился… Неужели это конец? И больше не будет ничего?… Аллаху Акбар… Одна, две, три… Как же так вышло?… Одна, две, три… Неужели это моя кровь?… Как ее много… Но почему нет боли? Только тяжесть… Тяжело там, внизу… Тяжело… Одна, две… Опять сбился… Я умираю?… Жаль… Одна… Еще одна… Слишком темно… Чья это тень?…»
Это была не тень. Над Абдуллой склонился его подчиненный, исчезнувший за сутки из расположения отряда, Левин Андрей Александрович – жуликоватый русский паренек с позывным «Душман». Он держал на изготовке надежный АКМ, прозванный в народе «веслом».
– Ну что, Абдула, не повезло тебе? – ухмыляясь, произнес он и толкнул своего командира носком армейского берца.
От толчка пришла боль, а следом за ней и страх. Взгляд «Душмана» ничего хорошего не сулил. Он походил на острый нож для ритуально-жертвенного обряда в священный месяц Рамадан.
– Помоги мне, брат, – прошептал Абдула.
– Помоги? Вот как запел! Поделом тебе! Нечего было издеваться. Где деньги?