Застыв от изумления, Ольга смотрела на знакомую ей обстановку и беспорядочное нагромождение фрагментов прошлого, вдруг начали складываться в логическую последовательность. Словно россыпь кусочков смальты внезапно сложились в завершенную целостную картину. Это было невероятно! Сейчас она вновь переживала то потрясающее своей иррациональностью чувство единства, когда прошлое, настоящее и будущее вдруг сливаются в точке, где исчезает время, и все внезапно становится абсолютно ясным и понятным. Когда из множества, казалось бы, случайностей неожиданно вырисовывается закономерность и смысл. Мгновенное проникновение в суть! Мысленное постижение целого! Внелогическое озарение: если что-то однажды уже произошло, теперь это будет существовать в вечности. Всегда.
Пытаясь отмахнуться от внезапного наваждения, Ольга встала и подошла к деревянному истукану, стоящему напротив входа. Захотев к нему притронуться, она протянула дрожащую от волнения руку, но вспомнив, быстро отдернула. Оглянувшись, с опаской спросила старуху:
– А у меня рука не отсохнет, если я дотронусь?
– Нет. Твоя не отсохнет.
Покрытые вековой копотью и липкими следами от жертвоприношений языческие идолы смотрели на Ольгу сквозь немыслимую толщу времени, и вдруг она осознала, что вернулась домой. Абсолютно иррациональное чувство. Сейчас она опять ощущала то, что и на сеансе холотропа: присутствие в себе двух противоположных, если не сказать, исключающих друг друга личностей: переживающую и анализирующую.
Тем временем старуха начала хлопотать по хозяйству. Зажгла огонь в очаге, налила воды в тот самый котелок и полезла в разрисованный орнаментом берестяной короб, стоящий у стены рядом с входом. Достала длинную холщовую рубаху, расшитую бисером на груди, и протянула Ольге.
– Сунилвэр луккаллу!
Увидев испуганный взгляд гостьи, старуха спохватилась:
– Одежду скидывай. Сушить будем.
Огонь в очаге удивительно быстро согрел воздух, и только теперь Ольга почувствовала, как же сильно она устала, хочет есть и спать. Сняла мокрые брюки и жакет и надела сухую рубашку на голое тело. Старуха кивнула на поперечную жердь с крюками, висящую выше головы над очагом:
– Повесь на таган. К утру просохнет.
Приготовленная еда оказалась самой банальной: гречка с говяжьей тушенкой. Никакой экзотики в виде вяленого мяса медведя или других туземных изысков. Но Ольге было все равно. Она быстро съела из алюминиевой миски всю кашу и, поблагодарив, спросила, где она может лечь поспать? И хотя еще только был ранний вечер – глаза слипались с непреодолимой силой.