Долли почти всецело посвящала себя разнообразной деятельности, не связанной непосредственно с семьей, поэтому Фрэнк с шести и до двенадцати лет находился на попечении бабушки, Розы Гаравенте, и тетушек. Он говаривал, что много времени проводил с «одной чудесной еврейской старушкой». Теперь известно имя этой старушки – миссис Голден. Ее Фрэнк регулярно навещал до самой смерти, до начала пятидесятых годов.
Родственник Фрэнка, Джон Трейди, вспоминает:
– Долли с Марти почти не занимались сыном. Наверное, Фрэнк чувствовал себя «задвинутым». Он был предоставлен сам себе. Уроки не учил, что хотел, то и делал. Школу игнорировал. Он целый год на занятия не ходил, а родители об этом и не догадывались.
Но есть и другие свидетельства. Фрэнка описывают как робкого, ранимого мальчика. Говорят, в детстве он очень походил характером на своего отца. Тот же Джон Трейди сообщает:
– Фрэнк был чувствителен и застенчив. Как и Марти. В жизни не видел таких тихонь.
А подруга детства Синатры, Элен Фьоре Монтефорте, так описывает юного Фрэнка:
– Он всегда безупречно одевался, растрепой не ходил. Носил фетровую шляпу. Этакий шкет, а уже в шляпе. Даже летом.
Задумчивый и ранимый, Фрэнк часто становился объектом насмешек.
– Что такое предвзятость, мне отлично известно, – говорил он. – Мое детство прошло среди хулиганов. Но всякий, кто обзывал меня грязным итальяшкой, немедленно получал в лоб.
Фрэнка дразнили не только по причине происхождения. Насмехались также и над его внешним видом. Ему прицепили кличку «Меченый» – из-за шрамов, оставленных щипцами неловкого акушера. Случалось Фрэнку и быть битым. Рядом с другими хобокенскими мальчишками он выглядел белой вороной уже в 1928 году, когда пошел в школу «Дэвид Э. Ру Джуниор Хай». Долли усугубляла ситуацию, наряжая сына в костюмчики а-ля маленький лорд Фаунтлерой, пошитые ее матерью. У Фрэнка было столько одежды, в частности штанишек, что его прозвали «Ряженый О’Брайан».
– Шли мы как-то с Фрэнком по улице, – рассказывает один из друзей Синатры, – и вдруг какой-то тип крикнул ему: «Привет, макаронник!» Я говорю: «Фрэнк, оставь. Спусти на тормозах». А он: «Нет уж, если я что и спущу, так это спесь с этого пижона». И он начал драться, и ему здорово попало. Фрэнк был не из тех, кому в драках победа достается. Нет, не подумайте – отваги ему было не занимать, а вот силенок не хватало. Потом я его спросил: «Ну и что, стоило связываться?» А он ответил: «Стоило! Больше он меня макаронником не назовет». Через пару дней идем мы по той же улице, и снова этот пацан орет: «Привет, макаронник!» И снова Фрэнк на него с кулаками, и снова бит.