Хвастался самым примитивным образом: звонил родителям и рассказывал: «Я с Серегой Родионовым соседствую». Я же тогда не предполагал, что за эти телефонные переговоры нужно будет еще и деньги платить. И вот когда мы уезжали, на наш номер выставили какой-то гигантский счет. Я как увидел, у меня глаза на лоб – денег-то нет. Стою красный как рак. Сергей посмотрел: «Егор, я оплачу, не забивай голову».
Я так уж устроен, делаю выводы практически из всего. И после того случая перестал пользоваться гостиничными телефонами. Но куда важнее то, что я во взрослом коллективе почувствовал себя уютнее. Уже в самолете по дороге в Москву ощущал себя составляющей частью этой выдающейся команды. Вскоре я перестал бояться собственной тени и гипотетических косых взглядов. Еще крепче сблизился с Андреем Ивановым, который регулярно подвозил меня на своей «пятерке». У Андрея всегда в машине лежал блок жвачки «белая стрелка», и он постоянно эту жвачку жевал. Как сегодня – Моуринью. Я всегда с особым вниманием слушал рассказы Андрея об особенностях жизни профессионального спортсмена, да и вообще мне с ним было чертовски легко. Разницы в девять лет не улавливалось.
Когда по какой-то причине не удавалось «сесть на хвост» Иванову, я просился в попутчики к другому Андрею – Афанасьеву. И те поездки мне тоже многое дали. Я часто в такие минуты представлял себя на месте своих старших товарищей. Размышлял, как буду себя вести, когда достигну таких же высот, как они, во что я буду одеваться, как расставлять приоритеты. Единственное, на что не хватало моей фантазии, так это представить себя «в шкуре» Коли Писарева. Коля казался мне посланником иной галактики, и я всякий раз слушал его с раскрытым ртом. Николай был близким другом Андрея Иванова, и тот через знакомых доставал ему какие-то западные шмотки, которые в России можно было увидеть разве что по телевизору. Коля был заправским модником, одевался, как голливудская знаменитость, ездил на огромном длиннющем «мерседесе», который также ассоциировался у меня с богатой Америкой. Писарев часто делился впечатлениями о том, как он отобедал в таком-то ресторане за сто долларов. У меня волосы вставали дыбом: как так можно? Сто долларов за обед? У меня-то по тем временам одна задача была – потренироваться да найти кого-нибудь, кто меня из Тарасовки вывезет. То есть контраст в мировоззрении существовал ошеломительный.