– Это кто же меня спрашивает? – зловеще поинтересовался наместник. – Отставной префект или кто-то еще? С чьего голоса ты запел, префект?
– Я всегда говорю своим голосом. Особенно в делах, которые меня мало касаются. Исполняю приказы и верно служу отечеству. Тебя спросил римский гражданин, который трепещет в предчувствии серьезных изменений на самом верху власти.
– Ты тоже заметил? – совершенно запросто, словно не было в предыдущем вопросе ни мурлыканья тигра, ни намека на исполнение чьей-то враждебной воли, спросил наместник. – И как ты находишь дядю?
– На все воля богов, – ответил Ларций. – У него могучее здоровье. В дороге я очень беспокоился за него. Это был ужасный путь. А здесь всего через неделю он уже прежний Марк, подвижный и вдумчивый. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Ты, Ларций, всегда отличался исключительной недогадливостью, хотя в когорте исполнительных, не хватающих звезд с неба людей ты лично мною зачислен в центурию не самых глупых служак. Это подтверждает и твой вопрос. Если у тебя хватило ума задать его, значит, у тебя есть ответ. Интересно было бы знать, какой?
– Ты всеми силами пытался уйти от назначения тебя главным усмирителем восставших.
Адриан многозначительно задрал брови, всем видом показывая, что крайне удивлен подобным ответом.
Ларций, зная цену подобным заигранным жестам, продолжил:
– Ты решил остаться в стороне, предоставив другим пачкаться в крови. Пусть Квиет, Турбон, Цельз зверствуют. Пусть устраивают публичные казни и вешают мятежников вдоль дорог в количестве, превышающем все разумные пределы…
– Что ты называешь «разумными пределами»?
– Оставление жителей хотя бы на развод, а не поголовное убийство.
– В этом, Ларций, мы с тобой всегда были союзниками, и я всегда жалел и жалею, что наша дружба не столь крепка, как, например, с Лупой.
– Не будем ворошить прошлое.
– Вот ты и опять допустил бестактность, граничащую с хамством, но я прощаю тебя и мало того, дам правдивый ответ. Вдобавок, в знак уважения, поделюсь с тобой новостью, которая очень касается тебя. Но прежде ответ. Ты прав, я не хочу пачкать руки, потому что у меня есть веские доводы полагать, что с этим населением мне придется жить в дальнейшем. Ты понял меня?
Ларций кивнул. Что уж тут было не понять – Адриан уже мнил себя императором, однако знать наверняка он не мог. Не потому ли решил доверительно поговорить с человеком, который, по мнению многих, был посвящен в искомую тайну? Ее разгадки так отчаянно добивался Адриан.