Рагастен с необычайным возбуждением жадно слушал его.
– Так вы думаете, – спросил он, – что эта цыганка – не мать вам?
– Я ничего не думаю, сударь, а только что сомневаюсь. Никогда Джипси не вела себя со мной как родная мать. Вот Лантене – дело другое! Его она любит горячо и глубоко… Но прошу вас, не надо говорить обо этом. Признаюсь, меня несколько огорчают воспоминания о прошлом, которое навсегда останется для меня закрытой книгой.
– Как знать? – прошептал Рагастен про себя, а вслух сказал: – Вы правы: тяжко вглядываться в прошлое молодому человеку, во всей силе и страсти цветущей весны! Вам улыбается будущее, вы отважны, рыцарственны, умны…
Манфред, не дослушав, покачал головой.
– Прошлое мое темно, – сказал он, – а будущее еще мрачнее.
– Что за печальные мысли в ваши годы!
– Простите, сударь. Я и на вас нагоняю печаль, а должен был бы стараться быть вам приятным. Ведь вы оказали мне столько важных услуг подряд!
– Нет-нет, – поспешно перебил шевалье. – Я только хотел знать причину вашей печали.
– В самом деле хотели?
– Очень прошу вас, друг мой.
– Удивительно, господин шевалье, какую приязнь и доверие вы мне внушаете. Хоть я с вами едва знаком, но открывать вам душу мне так же утешительно, как Лантене – моему единственному другу.
– Так что же, – взволнованно произнес Рагастен, – говорите от всего сердца!
– Причина моей печали, сударь, очень проста: я всем сердцем люблю одну девушку. Быть может, я люблю ее уже давно, хотя сам себе лишь недавно признался в этом…
– Что ж такого? – улыбнулся шевалье. – Не вижу тут ничего ужасного.
– Сейчас вы поймете. Эта девушка – дочь французского короля.
– Ах, так! Понимаю: вы боитесь, что не сможете преодолеть пропасть, которая вас разделяет?
– Нет, не то. Пришлось бы рассказывать целую драму… Знайте только, что король преследует Жилет.
– Ее зовут Жилет?
– Да, а сама она еще красивей своего имени.
– Но как же король может преследовать собственную дочь?
– Он движим таким необычайным, низким, гадким, невероятным, противоестественным чувством, что и представить себе тяжело. Он любит ее – слышите ли, собственную дочь любит, как влюбленный!
– Ужасно! – сказал Рагастен, но без особого удивления: он уже расспросил Жилет и разобрался в том, как было дело.
– Правда, ужасно? – спросил Манфред.
– Теперь я понимаю ваше горе; вы, должно быть, не знаете, как вырвать свою любимую у отца-извращенца.