Пропускаем всё это. Была правка, была-была, теперь это всё налицо.
Ах, на лицо. Нехай на лицо, это ж не сперматозоидный крем…
Да и он Малёха – не баба, а современный вьюнош!
Которому папа вовсе не отец, а именно папа-кошелёк.
Не грех на такого папу накричать, а чтоб папа не рыпался, потребовать с него бабла, при этом сделать «всёравновлюблённый» вид.
А как дошёл Малёха до простой мысли, что всем глубоко наплевать на его авторизованную акустическую физику, взял да и сам, причём, специально не маскируясь, разразился химическим громом.
Это всё прелюдия к метеоризму была – к славной такой рыцарской традиции.
А хотелось бы на самом-то деле Крохе-Малёхе некисло и вслух выразиться, что последняя папина эконом-затея с завтраком ему совсем не по нраву.
Но он пока молчит и думает о форме подачи столь реакционной мысли, а также надеется на наличие в группе хоть чуть-чуть сочувствующих ему.
Пронзительно умная, страшная догадка, подогнанная к автору наивным и прямым, как младенец, Малёхой: а действительно, нравится ли взрослым то, что для молодёжи – дерьмо и смерть?
Вот она какая преемственность поколений! Вот она где правда зарыта!
А, правда, где?
Где-где?
Так и хочется ответить в рифму, которая у каждого русского на слуху. Но нельзя. Стараемся быть умеренными леваками. Отвечаем культурно: в ямке у ворот Макдональдса.
Вот сейчас и понаблюдаем независимо.
Помилуй боже, врать и дерзать против живого смысла и такой же бессмыслицы! Всё будет свершаться методом диктофона – до тех пор, пока он не будет замечен и погашен ревностными правоведами в лице Клинова Ксан Иваныча – ему эта стенография режет мозги.
Он не понимает ещё, что именно эта стенография – сама святость, и что она именно лечебное средство, а не издевательство: посмотреть, помолиться и – шмяк – всё плохое в корзинку, в отмолельню грехов, так сказать, и сяк вымолвить.
И ещё запомнится это утро в деталях, но только в нужных минимально деталях, иначе, ежелив с деталями, растянется текстовина как натяжное французское небо Экстензо аж до Парижа.
Прага де, уже наступала читателю на пятки.
Врут: не писал Кирьян Егорович о Праге, ибо он пишет не сытную с порохом и кровью «Войну и мир», и не «Графоманию»1 с весёлыми девочками недоделанного клана «ЖУИ», где бьют они друг дружку по мозгам… Слава богу, не палками, а подушками.