Но именно потому, что теперь у нее был выбор, Маргрет решительно избрала корабль, вояж, океан, Новую Францию… Не чувствовать себя изгнанницей, не нести на себе крест родительского проклятия, а оставаться верной собственной воле – вот то, что вдохновляло ее теперь, «нордическую герцогиню, вице-королеву Новой Франции»!
Маргрет танцевала минует с каким-то бравым полковником, когда к маркграфу подошел только что появившийся полицейский офицер. Герцогиня уже знала, что де Мовель был с ним в приятельских отношениях и тоже привлек его к поискам шевалье д’Альби. Но по выражению лица маркграфа поняла, что и на сей раз вести неутешительны. Как жаль!
– Мы все восхищаемся вами, – молвил полковник, подобострастно целуя ей руку после танца. – Особенно я, полковник, барон фон Ринке.
– Я это уже слышала, барон, – не очень внимательно и не очень вежливо заверила его Маргрет. – От других. А ценными подобные слова становятся лишь в устах того, кто молвил их первым.
– И кто же был сей избранник судьбы? – нервно напрягся полковник, ожидая услышать имя своего соперника.
– Отец города.
– О, это весьма благородный старик, – вновь ожил полковник, довольный тем, что его не пытаются столкнуть лбом с реальным соперником. – Завтра же я и все мои офицеры будем в порту, среди провожающих.
– Польщена, полковник. Кстати, вам приходилось когда-либо сражаться на дуэли?
– На дуэли? Вы спрашиваете об этом меня, ломбардийца?! Да по крайней мере раз пять. А почему, собственно?..
– Хотела узнать, сразились ли бы вы, если бы пришлось, на дуэли из-за меня. То есть я хотела сказать: сумели бы отомстить за меня?
– А что, есть повод? Вас кто-то оскорбил?! – вызывающе осмотрел фон Ринке всех ближайших мужчин. – У нас, в Ломбардии, каждый второй мужчина дуэлянт. Пистолеты, шпаги, мечи, ножи…
– Убедили, полковник, у-бе-дили. Вообще-то, мне приходилось слышать, что ломбардийцы любят преувеличивать и храбрость свою, и свои успехи. Но уверена, что вас эта молва не касается. Вы нравитесь мне, полковник, и я предоставляю вам право провести меня завтра до моей каюты на «Короле Франциске».
– Счастлив принять ваше предложение, герцогиня. Когда я поведаю об этом своим офицерам, некоторые из них действительно сочтут, что я преувеличиваю. Так вот и рождается молва о страсти ломбардийцев к преувеличениям.