Находясь на рубеже родины с соседней страной, жители данной местности отличались особенным патриотизмом и фанатической преданностью Франции. Если Средняя Франция делилась на Бургундию, Лотарингию и проч., если жители этих областей считали себя нормандцами, провансальцами, овернцами и проч., то жители пограничной черты признавали себя только французами и для них существовала только одна Франция. Защищая себя от пламенного натиска инородного соседнего элемента, эти жители являлись французами сугубо, любили Францию всей душой и преданы ей были без рассуждения, хотя бы только Франция существовала в их фантазии, так как на деле они ее не видели.
«Патриотические чувства этих сторожевых людей французской земли в течение XV века достигли крайнего напряжения. То было смутное, тяжелое и опасное время. Много народных бедствий помнили и рассказывали старики: и нашествие заморских врагов, и мятежи крестьянские, и моровую язву, и крамолы вельмож, споривших за власть, как один король умер в плену у неприятеля, как другой с ума сошел и как жена помешанного, беспутная Изабелла, продала Францию англичанам… Англичане разграбили и забрали весь край от Луары до Рейна и своего короля поставили, да и тот король малый ребенок. Гнетут иноземцы и грабят невинный народ… Они захватили все города и крепости, побили последнюю рать французскую… остался Орлеан, если и Орлеан возьмут, то положат конец Франции».
Невинные жители данной местности всей душой были преданы своему королю и не подозревали, что это было полное ничтожество. С детской наивностью все несчастья родины они приписывали попущению и гневу Божию. Только милость Божия могла спасти их и вывести из этого несчастья. Отсюда вытекали надежда и упование на чудесную помощь свыше, отсюда выходили все те предания и поверья, которые распространились по стране, о чудесном спасении родины. На этом основана была легенда, что «жена погубила Францию, а дева спасет ее». На этом же, вероятно, основывалось и другое пророчество, что «избавительница родины, дщерь Божия, придет из пограничной Лотарингии, от Дубового леса»… Много и других преданий жило в народе. Да и не могло их не быть, ибо народ жил только надеждою на будущее, хранящееся в преданиях. Прошлое и настоящее были слишком безотрадны, и ему оставалась только надежда на будущее.