В один из своих наездов в Либаву он прибыл с осмотром на «Ушаков». Зайдя на камбуз, Бирилев обнаружил в котле с борщом небольшую щепку. Любивший дешевую популярность, адмирал тут же в присутствии матросов учинил командиру форменный разнос
– Что это такое! Как вам не стыдно! – кричал он Миклухе, торжественно воздев над головой злополучную щепку. – Царь все дает, а вы ни за чем не смотрите, только бездельничаете!
– Команда беспрерывно авралит уже несколько месяцев! – бледнея от ярости, но, еще сдерживаясь, отвечал Миклуха. – Корабль же весь завален всевозможными припасами и материалами…
– Он еще оправдывается! – картинно взмахнул руками Бирилев. – Вы бездельник, господин капитан 1-го ранга, а корабль ваш – грязная шаланда!
Тут уж не сдержался и командир «Ушакова»:
– Возможно, я и бездельник, но только после вас, а что касается грязной шаланды, то надеюсь, что больше на ней вам делать нечего, идите туда, где чище! Я вас не задерживаю!
– Когда вернетесь с Востока, я вам эти словечки припомню, нигилист проклятый! – выкрикивал Бирилев, сбегая но трапу.
– Избави нас Господи от своих, а с врагами мы и сами управимся! – сказал Владимир Николаевич старшему офицеру, носком ботинка скидывая щепку за борт.
Меж тем подготовка эскадры к выходу затягивалась. Россия вступала в свою первую революцию. Начались волнения и в Либаве. Бастовали рабочие, горели усадьбы баронов по всей Курземе. Бывали дни, когда на кораблях не появлялся ни один рабочий. Конечно, Миклухо-Маклай понимал их, но его как командира корабля волновала сейчас прежде всего боеготовность броненосца. Убедившись, что дела с подготовкой «Ушакова» с каждым днем идут все хуже и хуже, он собрал рабочих и в течение нескольких часов беседовал с ними. Говорил, что, несмотря на то что войну начал царь, там, на Востоке, умирают их братья и сыновья, а каждый день простоя оборачивается новыми жертвами. Работы на «Ушакове» возобновились. А вскоре на броненосце появились листовки. Расторопные жандармы быстро выложили перед Владимиром Николаевичем список смутьянов. Поблагодарив стражей порядка за помощь, Миклуха отложил список в сторону, а когда жандармы ушли, сжег не глядя. Один из офицеров «Ушакова» впоследствии вспоминал: «…Январские события Петербурга и Либавы отразились на нас по порту шныряли агитаторы, команды на судах выражали неосновательный протест против якобы дурной пищи…»