Замолчав на полторы минуты, полковник Сосновский внимательно
продолжил смотреть мне в глаза. На этот раз я взгляд не отводил -
так как если я его отведу, то признаюсь в своей слабости. Так и не
добившись результата от меня, начальник комиссии разорвал мой
рапорт на несколько частей и кинул в мусорное ведро для бумаг,
стоявшее у него под столом.
-Рапорт я не подпишу! Фантазер! В пехоту он захотел! Нет, я
понимаю еще в кавалерию, но в пехоту!
Разочарованно махнув рукой, полковник успокоился, сел на свое
место, после чего резко сменил тему:
-Значит так, подпоручик Домбровский. Чтобы дурью не маялся,
напишешь мне проект развития наших бронетанковых сил на последующие
пять лет. Подробно. С обоснованием твоего видения проблем. Писать
будешь на печатной машинке. Негоже отправлять наверх проект,
написанный твоим корявым почерком! Как проект прошьешь, ко мне его
на стол. Будем разбираться с твоими тараканами в голове и думать,
какую эти тараканы смогут принести пользу нашей стране. С этого
дня, ты, подпоручик Домбровский, находишься на казарменном
положении. Ночуешь в кабинете. Отлучаешься только за необходимой
литературой. И еще, срок тебе - до понедельника! Вопросы?
Не дожидаясь момента, когда я озвучу вопросы, которые у меня
обязательно должны появиться, закончил:
-Нет вопросов. Вы свободны, подпоручик!
Мне не остается ничего, кроме как вскочить на ноги, принять
строевую стойку и гаркнуть уставное:
-Tak jest!
Короткий поворот через левое плечо, шаг вперед, четким движением
ног развернуться, задвинуть стул на место, вновь повернуться через
левое плечо, и, твердой, в идеале строевой походкой (ну какой из
меня строевик, мать вашу! Конечно же строевая у меня не получится),
направляюсь к выходу. Стоит мне протянуть руку к дверной ручке, как
в спину слышу негромкий, спокойный, но твердый голос полковника
Сосновского:
-Если бы я не обещал твоему отцу, что сделаю из тебя человека,
ты бы даже в военное училище не поступил!
Повернув голову через левое плечо, отвечаю:
-Я знаю, пан полковник!
Увидев наполняющиеся яростью глаза начальника комиссии, быстро
открываю дверь и покидаю кабинет, задумываясь о том, что все может
оказаться намного хуже, чем я думал на самом деле - если полковник
знает моего отца (биологического отца этого тела), то он мог знать
меня с самого детства, что может привести к самым печальным
последствиям, начиная от возникновения просто нежелательных
вопросов, и, заканчивая застенками местного гестапо, кстати, как
оно там называется???