— Волна закончилась, — негромко сказал я, но пацан
услышал. — А с ней и твое усиление способностей. Давай, вали
отсюда!
— Куда?! — затравленно спросил мальчишка.
Я сглотнул подкатывающий к горлу комок.
— Иди дальше, до главной улицы. Там много руин. Спрячься в
стороне от осколков и мусора, дождись темноты. А потом по главной
улице спускайся вниз. Не шуми и будь начеку. Там живут людоеды.
Пройдешь их, дальше будет выход из Города. Понял?
— Понял. Спасибо вам.
И он убежал в туман, быстро семеня своими худыми ногами в
коротких шортах. Я же стоял, закусив кулак с пистолетом, и старался
сдержать эмоции.
— Голос, ну ты и сука! — прорычал я, теряя боевую
трансформацию. — Он же ребенок!
Пацан вряд ли доживет до темноты. Это ясно как божий день.
Да если и доживет… Никакого выхода из Города не существовало. Иначе
бы людоеды первые его покинули. Это была старая байка, которую
травили во всех кварталах, чтобы не сойти с ума. Чтобы не лишать
себя последнего шанса. Я просто дал пацану надежду. И еще не смог
убить. Убил бы он меня? Наверное, да. Новичков, если верить той
девчонке, готовили, хорошо инструктировали. Но я не смог. Казалось,
что меня уже совсем не удивить, не сломать. Но Голос с его
извращенным чувством юмора…
Я сплюнул еще раз и пошел избавляться от трупов, пока не
исчез туман.
Я налил себе полный стакан водки и вскрыл ножом банку
тушенки. Консервы, конечно, надо было экономить. Лучше бы пожарить
перемороженное мясо, которым забит один из морозильников. Вот
только возиться неохота. Да и настроения нет.
На душе было гадко и пусто. Наверное, пацан еще жив.
Вопрос в другом — надолго ли. Наш район не славился самыми
густонаселенными кварталами. К примеру, возле Слепого жили только
Псих и Гром-Баба. Дальше по главной улице никого. В принципе,
новичку можно спрятаться на несколько дней в руинах, которые
представляли собой разрушенные кварталы. Куча искореженного
металла, полуобвалившихся стен, битого стекла и мусора. Будто
когда-то Город бомбардировали.
Спрятаться можно. Только жрать там нечего и порой на
улицах встречаются отчаянные головы, которые разведывают уже
обжитые кварталы: не слишком ли там слаб хозяин, не чересчур ли
много у него добра? Может, он такой альтруист, что захочет отдать
нажитое более нуждающимся? А если окажется, что там живет еще и
женщина, то ее, может быть, не убьют. Сразу.