Услышав щелчок, поняла, что это электрическая вещица явно предназначена для клеймирования. Сейчас они не разогревают клейматор на кострах. Им достаточно включить его в розетку. А щелчок обозначал лишь одно — он разогрелся до необходимой температуры. Взглянув, увидела зеленый индикатор готовности. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от страха. Ненавижу боль. Вспомнив на секунду, как один раз пролила на колени горячий чай, покрылась холодным потом. Это было ужасно. Но сейчас будет гораздо хуже.
У горячего чая температура не более 100 градусов... А вот у клейма, которое оставляет пожизненный шрам, — минимум 200-300. Хотелось кричать и звать на помощь. Но смысла в этом не было. Скорее был вред.
Сжавшись, закрыла глаза, зажимая в руках тот маленький сверток, который дала Светлана. Ранее я не собиралась его использовать. Кто знает, что она мне дала. Быть может яд. Ведь вероятность, что она в застенках сошла с ума, крайне высока. Может для нее спасение меня это моя погибель?!
Но при мысли о том, что сейчас мне будет очень больно, я вдруг захотела закинуть эту таблетку под язык. Мохаммед выключил клейматор из сети. Резко схватил меня за руку, прижал со всей силы к коже всего на секунду. Адская боль пронзила насквозь, как тысячи игл. Закричав, упала на пол. Боль не слабела, она только усиливалась. Дрожащими руками развернула сверток и закинула таблетку под язык. Наступила темнота...
— Маджнунон, маджнунон* — слышала бесконечную монотонную арабскую речь.
С трудом открыв глаза, увидела стоящую возле меня женщину. Она что-то говорила, чего я вообще не могла разобрать. Посветив фонариком в глаза, взяла в руку шприц и вонзила его иглу мне под кожу. Скорчившись, я застонала. Но женщина на меня не реагировала, она выбросила использованный шприц и вышла из помещения.
Неподвижно лежащая, я смотрела на потолок, стараюсь осматриваться. Что произошло? Где я? Жужжащая боль, что было на предплечье, стала напоминать мне. Боль становилась всё сильнее, нарастая с каждой секундой. Болело клеймо, которое мне поставил Мохаммед.
Проклятый гарем и его идиотские традиции! Но орать, качать права, как-то доказывать, что они все с ума посходили, у меня не было намерений. Не было сил противостоять.
Постепенная экзекуция, медленное членовредительство — всё приводит к подавлению воли. Теперь я это точно понимаю. Уж лучше заткнуть рот, чем терпеть постоянную боль и унижение. Впрочем, унижение в любом случае придётся терпеть.