— Вы, вероятно, не так поняли, — ответил мужчина и поднял вверх
руки.
В его глазах Мария Петровна не усмотрела ни капли раскаяния.
— И что же я не так поняла? — нервно передернув плечом, спросила
заведующая.
— Выслушайте меня молча и до конца, пожалуйста, — попросил
мужчина, о чем-то задумался и еще раз окинул взглядом кабинет и
саму его владелицу.
Мария Петровна вздрогнула, таким взглядом оценивают, именно
оценивают, порядочность и честность человека. Она и сама так
поступала, когда приходила на прием в высокие кабинеты больших
чиновников. Однако стыдится ей в отличие от чинуш не в чем, нет на
душе грехов. Мужчина тем временем взмахнул рукой, и сигаретный дым
развеялся как по волшебству, а сама сигарета погасла.
— Извините, терпеть не могу табачного дыма, — пожал тот плечами,
и глубоко вздохнув, медленно заговорил: — Меня зовут —
Бергам. Я был доверенным лицом отца Криса, а если быть до
конца откровенным, то его слугой и телохранителем. Волею судеб мы
оказались в вашем забытыми богами городке. Нас было трое, если
считать маленького Криса и задерживаться надолго мы не планировали.
Вот только так вышло, что Герт, так звали отца Криса, получил
тяжелейшее ранение и скончался. Я же не мог оставить у себя
младенца и пошел на то, чтобы подкинуть его вам. Поймите, мое
сердце обливалось кровью, когда я его оставлял у ваших ворот, но
меня в то время преследовали, и требовалось замести следы. Теперь
же все более или менее улажено, и я пришел за тем, кому обязан
служить.
— Варварство какое-то, — пробормотала себе под нос заведующая и,
не выдержав спросила: — Так вы из бандитов?
В ответ Бернам задорно рассмеялся.
— Нет, нет, — он чуть задумался, а потом добавил: — Хотя в
какой-то степени нас можно и так охарактеризовать. Родители Криса
были очень богатыми и своеобразными людьми. Я бы даже назвал их
эксцентричными. Они боролись за правду и справедливость, и как
часто бывает, перешли дорогу очень могущественным силам. На семью
Криса была открыта охота, и нам пришлось бежать. Враги оказались
слишком могущественными и спастись удалось лишь мне и младенцу.
Выходить грудничка в том моем положении не в состоянии и поэтому
подбросил его вам. Теперь же ему ничего не угрожает, и я пришел его
забрать, чтобы воспитать достойным своей семьи.