— Она все равно узнает, и ее сердце будет разбито.
А я-то думала, лорд — чурбан!
— Наверное, мне легче от того, что она узнает это не от меня. Я не могу причинить боль человеку, которого люблю.
— То есть от меня у тебя тоже будут тайны?
Рагнар стал идти на контакт, и мое волнение постепенно угасало.
— Я стараюсь ограждать дорогих мне людей от неприятностей, — ответила я и глотнула еще вина. — Да, я всегда буду хранить чьи-то тайны. Даже от мужа.
— А свои?
— А вы? Готовы поделиться своими тайнами?
— Я открытая книга. Моя репутация идет впереди меня.
— То есть все, что о вас говорят, — правда? Вы отрезаете языки и головы? Насилуете? Убиваете? Подчиняете? Грабите? Мародерствуете?
— Именно за эти заслуги меня и прозвали Деспотом, — Рагнар улыбнулся уголком губ и покрутил в руке кубок.
Разговор не шел. Лорд не видел во мне собеседника.
Я отставила вино, сползла со стола и пересела на колени к Рагнару. Подняв подол пеньюара, я раздвинула ноги, коленями уперлась в сиденье и удобно расположилась на твердых ногах лорда.
Он перевел на меня выжидающий взгляд и глотнул еще вина.
— А я деспота в тебе не вижу, — прошептала, вновь перейдя на «ты» и закинув руки за его шею. — То, что о нас говорят, еще не означает то, кем мы являемся на самом деле. У тебя много слуг и стражников. Ты не держишь их силой. Значит, они здесь добровольно.
— А ты добровольно?
Я взяла недолгую паузу и ответила:
— Еще никто никогда не заботился обо мне так, как ты.
— Если я предоставлю тебе выбор — вернуться к брату или остаться здесь, что ты выберешь? — спросил Рагнар, чем застал меня врасплох. — Так я и думал! Знаешь, Каиса, когда Ларс придумал это испытание, я сказал ему, что у меня есть только одно желание: найти жену, которая будет меня понимать и уважать.
— То есть… желание было одно? На всех записках?
— Именно. И никто не догадался, чего я хочу. Зачем же вы мне такие? Одна передо мной танцевала, другая напоила меня травяным чаем. Об остальных даже говорить не хочу. Третий раз я на одни те же грабли не наступлю.
— Но со мной ты говоришь, — произнесла я, не сдержав улыбку.
Рагнар и сам не заметил, как пошел на откровенный разговор. Он нахмурился сильнее и стиснул зубы. Вероятно, он видел во мне змею-искусительницу. Я и сама поймала себя на бесчестном коварстве.
— Я их не убивал, — наконец признался он, обжигая мое лицо своим дыханием. От него пахло апельсинами и виноградом. — Я был жестким, не спорю. Но я не убивал своих жен.