– Трефф! – позвал Лапуся, покидая пост.
– Чего тебе?
Знакомый высокий, чуть хрипловатый голос отозвался неожиданно близко.
Лапуся собирался спросить, долго ли еще Трефф будет возиться, но снова раздались шаги.
– Менты! – Трефф вскинул лохматую голову и принялся отдирать со стены трафарет.
Лапуся похолодел. В облюбованный граффитчиками переулок вальяжно зашли двое.
– Беги, идиот! – крикнул Трефф Лапусе. – Смывайся!
Лапуся сорвался и побежал. Понесся в темноту переулка, туда, где через квартал начиналась стройка, а за ней – лесопарк. Там не горели фонари, и в любое другое время Лапуся не сунулся бы туда ночью, но теперь из двух зол приходилось выбирать меньшее.
Быстрые, догоняющие шаги за спиной заставили сердце удрать в пятки.
– Быстрее! – зашипел Трефф, схватил Лапусю, поволок за собой. – Быстрее, быстрее!
Трефф соскочил с тротуара. Лапуся прыгнул за ним и тут же почувствовал, как летит на асфальт. Схватился за подвернутую лодыжку и заскулил, не то от боли, не то от страха, а скорее просто надеясь вызвать сочувствие у преследователей.
Мент застыл над ним.
– Больно? – спросил он, и Лапусе показалось, что мент усмехнулся.
– Угу, – простонал в ответ Лапуся и принялся тереть лодыжку еще сильнее.
– Вставай, пацан, – мент помог Лапусе подняться. – До машины дойдешь?
Его хотят забрать в ментовку! Лапуся взвыл и принялся вырываться, начисто забыв про больную ногу.
– Отпустите меня! Отпустите! Я больше не буду! Я не буду больше!
– Чего не будешь-то? – усмехнулся в усы второй мент.
– Ничего не буду! – вопил Лапуся. – Это не я! Это Трефф! Я вообще первый раз…
– Это правда не он, – сказал Трефф.
Лапуся перестал трепыхаться и уставился на него со смесью радости и ненависти. Теперь эти двое будут просто обязаны везти в ментовку Треффа, а его, Лапусю, отпустят домой. И чтобы еще хоть раз?!
И все-таки… Трефф вернулся за ним, чертов благородный рыцарь! А ведь Лапуся сдал его. И как прикажете теперь себя чувствовать?
– Отпустите его, – голос Треффа звучал неуверенно. Но Лапусю отпустили. Он сел на тротуар, искоса поглядывая на ментов, потом вспомнил, что повредил ногу, и снова принялся яростно потирать лодыжку.
Один из ментов отвел Треффа в сторону, достал блокнот и принялся что-то записывать. Второй тем временем разглядывал смазанный в спешке силуэт осла. Лапуся прислушивался к голосам, к хрипловатому тенорку Треффа, густому баритону милиционера, пытался разобрать слова, но ничего не слышал за биением собственного сердца.