— Наверное. — Не стала спорить
толстуха, и сунув в рот тот самый костяной оконечник растущей из
дивана пуповины, а также сделав из него отчётливый глоток
продолжила:
— Наверное. Просто... Просто
согласись, милый, что понятие «рая», очень сильно зависит от
ситуации, в которой ты на данный момент находишься. Например, когда
там, в своей родной изаторной локали, я сидела в тюрьме, то раем
для меня являлись: одиночная камера, кусочек торта, бутылка вина,
работающий телевизор, а также отсутствие побоев.
— Ты сидела в тюрьме? —
Присаживаясь рядом с Кшайей искренне поинтересовался я. — И,
наверное, по заведомо ложному обвинению, да?
— Нет. — Делая очередной глоток
покачала головой толстуха. — Я действительно была
виновата.
— И что же ты сделала? — Снова
совершенно искренне поинтересовался я.
— Неважно.
— А какой срок дали?
— Большой. Пожизненный. —
Сделав третий глоток вздохнула Кшайя, и протянув мне всё тот же
наконечник добавила:
— На. Хлебни. И не бойся. Я же
сказала, что это для тебя совершенно безопасно.
Я на пару секунд замялся,
однако предложение принял.
Вкус у вытекающей из данной
трубки жидкости оказался неожиданно приличный, и очень напоминал
старое доброе французское вино под названием Шардоне. Разумеется,
если бы это самое Шардоне имело консистенцию ликёра и крепость
навскидку градусов эдак под тридцать.
— Ну, как? — Едва слышно
поинтересовалась толстуха, дождавшись пока я сделаю свой
глоток.
— Не дурно. — Снова совершенно
честно признался я, чувствуя, как по телу начало растекаться тепло.
— Реально неплохо.
— Согласна. — Обратно принимая
у меня оконечник подтвердила толстуха. — Более, чем недурно.
Хороший джайн.
В воздухе снова на какое-то
время повисла тишина.
— И всё-таки? — Наконец нарушил
молчание я. — Колись, давай, за, что тебя посадили? Колись,
дорогая.
— За убийство. — Пристально
смотря мне в глаза спустя ещё несколько секунд ответила-таки
толстуха. — За массовое убийство. Я бомбу заложила. Девять
трупов.
— Что? Настолько сильно дорогу
перешли?
— Типа того. И знаешь, милый...
— Во взгляде Кшайи на мгновение проскочила очень характерная сталь.
— Не жалею. Сдохли ублюдки, туда им и дорога.
— Ясно... — Тихо вздохнув
констатировал я даже на мгновение не сомневаясь, что эта свиноматка
сейчас говорит чистейшую правду. — А потом к тебе, как и ко мне, в
одиночную камеру заявился... Тот долбанный Щкехсч, да?