– Я так и не понял, – произнес Константин. – Вы поддерживаете мою идею проучить эту выскочку Эмму?
– Абсолютно! – заявила Лара уже окрепшим голосом.
– Я, конечно, был бы против, но, учитывая ситуацию… – чиновник отвел глаза в сторону.
– Ей это не повредит, – проявил профессиональную черствость хирург.
– Шутить так шутить, – махнул рукой Мерцалов.
– Это будет прикольно! – пообещал Константин.
– А я как все, – скромно потупилась Мария.
Все выжидающе уставились на Дубровскую.
– Я не возражаю, – улыбнулась она.
В конце концов, пусть это будет ее маленькая месть…
По части розыгрышей Елизавета не была знатоком, но жизнь заставила ее серьезно относиться к забавам подобного рода. В ее адвокатской практике был один веселый случай, едва не отправивший главного фигуранта на тюремные нары.
Ее бывший подзащитный, дед Михась, слыл в своей деревне мужичком не злобным, но пьющим. На этой почве между ним и его законной половиной, бабкой Матреной, периодически вспыхивали ссоры, иногда переходящие в шумные потасовки. Тот злосчастный вечер начинался как обычно. Положив на кусок черного хлеба добрый шмат домашнего сала, Михась обратился к жене:
– Слыш-ка, Матрена. Подай самогонки. Нутро горит, мочи нет.
Женщина оторвалась от вязания носка только для того, чтобы показать супругу жирную фигу. Понятно, что такой ответ не затушил пожар в груди старика, и, когда обычные доводы не возымели на супругу никакого действия, Михась выдвинул воистину убийственный аргумент.
– Тогда я пойду повешусь! – заявил он.
– Ай, да иди! – запальчиво ответила старуха.
Старик взял веревку, мыло и еще долго топтался у порога, надеясь, что сердце благоверной смягчится. Но вредная баба была словно высечена из камня.
– Че стоишь-то? – подначила она его. – Иди уж, вешайся!
Старик, кряхтя, поплелся во двор.
Когда через полчаса встревоженная отсутствием деда бабка вошла в сарай, она увидела привязанную к крюку веревку. Узрев знакомые валенки, болтающиеся в метре от земляного пола, Матрена едва не потеряла рассудок. Простоволосая, в одних домашних шлепанцах, ринулась она к местному участковому.
Осмотр места происшествия не занял много времени. Дело, казалось, было яснее ясного. Однако, если бы бабка и милиционер оказались сообразительнее, они бы увидели, что веревку «самоубийца» прикрепил не как положено примерному висельнику себе на шею, а всего лишь к солдатскому ремню на своем поясе, сзади. Так что здоровью хитрого деда ничего не угрожало. Он болтался, как и заведено, не касаясь валенками земли, и с удовольствием слушал причитания старухи, запоздало раскаивающейся в своей скупости.