- Нет, - быстро вскрикнула я и отпрянула от него в сторону. Затем, уже спокойнее, добавила. - У меня вечером... важные дела.
Пятидесятилетний сосед, до сих пор проживающий с мамой, оказался не из понятливых. Впрочем, я и не надеялась.
- Тогда, может, завтра? Ик!
- И завтра у меня дела, Петр Иванович, - устало выдохнула я, проводив усталым взглядом прошедшую мимо нас даму с собачкой. - У меня каждый день дела. Я не могу с вами пить. А деньги верну, дайте только время.
Мои слова разозлили его не на шутку. Улыбка превратилась в оскал. Толстые щеки задрожали. На лбу выступила испарина.
- Никакого тебе времени! Не заплатишь завтра вечером, можешь выметаться на все четыре стороны! Я тебе не благотворительный фонд. За все в этой жизни, Мурашкина, надо платить, - закончив говорить, он развернулся и побежал к стоящему неподалеку ларьку, рядом с которым его дожидались такие же забулдыги-друзья. А я осталась стоять у подъезда, проклиная весь белый свет.
День, начавшийся с похорон, ничем хорошим закончиться не мог. Тем более для подающей надежды молодого бухгалтера, вечной неудачницы, без родных, друзей, и гроша за душой – Снежины Мурашкиной. То есть, меня.
С самого детства я привыкла к тому, что жизнь бьет меня намного больнее, нежели сверстников. В возрасте пяти лет, потеряла родителей, жизни которых унес разгоревшийся у нас дома пожар. Меня спасли соседи, успели откачать, а маме с папой так не повезло.
После случившегося меня забрала к себе бабуля – мамина мама – которая и сама живя на скудную пенсию, большей частью уходящей на лекарства, перебивалась с хлеба на воду. Но эта женщина никогда не унывала, и мне не позволяла разводить сопли.
Когда мои одноклассницы бегали на свидания, я сидела за учебниками, зная, что если не поступлю на грант, высшего образования, с нашими-то доходами, мне – как своих ушей – не видать. А значит и про светлое будущее можно будет благополучно забыть.
Это только в сказках бедные золушки на балах встречают богатых принцев и живут с ними долго и счастливо.В реальной жизни, чтобы попасть на бал, надо вкалывать до седьмого пота. Этому тоже меня бабуля учила.
Она вообще женщина боевая... была.
Шумно всхлипнув, я вошла в темный подъезд. С поникшей головой поплелась вверх по лестнице. У самой двери остановилась, чтобы вытащить ключ, но вдруг заметила лежавший на полу белый конверт.