* * *
Дорога к дому Доббса огибала Нью-Бедфордскую гавань и поднималась по Каунти-стрит. Подъездной путь и улица были уставлены экипажами. Натан Доббс встретил Калеба и Стрейтера у двери и поблагодарил за быстрый приезд. Он был высок и худощав, копия отца.
– С сожалением узнал о болезни вашего отца, – сказал Калеб. – Как капитан Доббс?
– Боюсь, он уже не жилец. Я отведу вас к нему.
В просторной гостиной и примыкающих к ней коридорах толпились десятеро детей капитана и его бесчисленные внуки. Когда вошел Натан Доббс в сопровождении Стрейтера и необычной фигуры в капюшоне, все замолчали. Натан пригласил Стрейтера располагаться поудобнее и отвел Калеба в комнату капитана.
Капитан Доббс лежал в кровати, возле него хлопотали жена и семейный врач. Они хотели, чтобы в комнате было темно, как диктовала тогдашняя медицинская практика, но капитан настоял на том, чтобы шторы раздернули и впустили солнце.
Луч медового осеннего солнца упал на морщинистое лицо умирающего. Хотя его львиная грива кое-где стала серебристо-серой, лицо выглядело моложе, чем можно было ожидать от человека шестидесяти с лишним лет. Но взгляд Доббса был отчужденным, далеким, словно он уже видел приближающуюся смерть. Жена капитана и врач отошли, Натан задержался у двери.
Доббс увидел гостя и сумел улыбнуться.
– Спасибо, что пришел, Калеб, – сказал капитан. Голос его, когда-то гремевший на корабле, превратился в хриплый шепот.
Калеб откинул капюшон.
– Вы сами сказали мне, чтобы я никогда не сомневался в приказах капитана.
– Да, – хрипло произнес Доббс. – А сейчас я дам тебе совет получше, новичок. Не суй нос не в свои дела. Я пытался поправить тяжелый ткацкий станок. И отскочил недостаточно проворно, когда он наклонился.
– Мне жаль, что вам не повезло, капитан.
– Не надо меня жалеть. У меня верная жена, красивые дети и внуки, которые понесут мое имя.
– Хотел бы я сказать то же самое, – с горечью ответил Калеб.
– Ты хорошо поступаешь, Калеб. Я знаю о твоей щедрости.
– Щедрость легко проявить, если не с кем разделить богатство.
– Ты делишься с соседями. И я слышал о твоей замечательной библиотеке по нашей прежней профессии.
– Я не пью и не курю. Мой единственный порок – книги. Профессия китобоя дала мне жизнь. И я стараюсь собрать все книги о нашем прежнем занятии.
Капитан закрыл глаза и как будто бы отключился, но спустя несколько мгновений его глаза снова открылись.