Серега и Таня встречались, так это обтекаемо называется. Правда, вместе не жили, так и не удосужились подвигнуться на общий быт. Татьяна объяснила, что слишком ценит свободу. Серега ничего не объяснял. Но он любил засыпать один. Когда действительно хотел заснуть.
И все-таки это был настоящий роман. Первое время он ходил как пьяный, со счастливыми, ошалевшими глазами, что немедленно отмечали все знакомые.
– Ты, Серега, орел-стервятник, – сказал ему Жека.
– Это как? – не сразу понял Серега.
– А вот так. Питаешься исключительно стервами. Иногда, правда, и блядями не брезгуешь, но тут первый случай… Слышал я про твою Десантницу… Немного, но кое-что…
Серега, наконец, вспомнил этот анекдот. Ничего смешного. Остряк доморощенный, подкованный в компьютерных анекдотах! А с ним, между прочим, как с человеком. Или – почти как.
– Пошел ты… – всерьез разозлился он.
Про свою Десантницу Серега ничего не хотел слышать.
– Понятно, – протянул Жека. – Потеря чувства юмора говорит о том, что исцеление больному хронически не грозит. Тогда я умолкаю навеки, как птица соловей, застигнутая врасплох заморозками. Вот увидишь, мир еще пожалеет о моих трелях, еще вспомнит скромного, серенького художника, так вдохновенно украшающего чужие жизни собственной мужской неудовлетворенностью…
– Да пошел ты, говорю!
– Молчу, молчу, Серый брат…
Больше он на эту тему не заговаривал. Иногда Жека умел быть серьезным.
А Серега задумался – может быть, он влюбился? Даже наверняка…
Они редко встречались с Таней по его инициативе. Обычно, когда он хотел проявить эту самую инициативу, домашний телефон не отвечал, по мобильнику абонент был недоступен, а на работе ее видели, но уже ушла. Серега злился, даже ревновал, но сдерживался. Интуитивно, где-то в глубине души он чувствовал, любые вожжи будут восприняты ею в штыки, как покушение на личную свободу, завоеванную в боях и маневрах. А терять ее ему не хотелось, настолько не хотелось, что приступами, как зубная боль, накатывала слепая, нелогичная ярость. Приходилось пережидать ее, стиснув зубы, и дальше сжимать в кулаке мужские, собственнические инстинкты…
Любовь? Если не она, то, по крайней мере, очень похоже…
Таня сама его находила. «Время перемен!» – значительно объявляла она. Эта фраза могла у нее значить все, что угодно: от постельных игрищ до поездки куда-нибудь за город, к друзьям на дачу, на шашлыки или просто прошвырнуться поближе к воде.