Когда прозвучало последнее обвинение, Трулль посмотрел куда-то
вбок. Взглянув в ту же сторону, я увидел в окне одного из домов
ростовщика Пфефферкорна, который спокойно поглядывал на это
действо. Но, взглянув в нашу сторону, резко помрачнел. Похоже, мои
предположения оправдались и Пфефферкорн откупился. Это же явно он
тот «уважаемый человек», на которого «клеветал» Репейник с другими
осуждёнными. Или бандиты пытались своими откровениями утопить ещё
стражников, судей, а то и самого ландфогта? Тогда они просто
идиоты.
Репейник, судя по всему, тоже заметил взгляд Трулля, разглядел в
окне ростовщика, и с перекошенным от злобы лицом пытался что-то
крикнуть, но получил от Баварца дубинкой по голове и обмяк в руках
стражников. Глашатай закончил читать приговор, объявив, что
штадтгерихт приговорил преступников к казни через повешенье «без
всякой жалости». Последние слова меня удивили. А что, можно вешать
с жалостью? Оказалось, можно. Как прокомментировал Клеменс, обычно
опытные палачи вешают так, что у повешенного сразу ломается шея и
человек умирает очень быстро. А можно подвесить так, что петля
затянется на шее, и повешенный будет относительно долго и
мучительно задыхаться... М-да, видно, здорово бандиты разозлили
местных власть имущих.
Тем временем, по команде Трулля стражники завели бандитов на
мостки под виселицей, палач накинул каждому на шею петлю, священник
прочёл молитву, затем он и стражники спустились, а подручные палача
с громким стуком выбили деревянными киянками опоры из-под мостков.
Те с шумом упали, Репейник и его бандиты задёргались в петлях, с
красными, перекошенными лицами, разинутыми ртами и выпученными
глазами. Дёргались они несколько минут, пока не затихли, повиснув с
вывалившимися языками, под радостный гул толпы. Похоже, никто из
собравшихся горожан бандитам не сочувствовал и не жалел их.
Вообще, зрелище казни довольно омерзительное, но и захватывающее
одновременно. Смотришь не в силах оторваться. А ведь меня самого
недавно чуть не казнили! Кажется, я начинаю понимать, почему люди в
этом времени любят ходить на казни, а римляне не могли жить без
гладиаторских боёв. Если даже меня захватило происходящее на
площади, о местных и говорить нечего. Смотрели во все глаза, в том
числе и дети. Да вот рядом, «младшеклассники» Анна и Арнольд, дети
Карла и Клауса, старались ничего не упустить. А ведь совершенно
нормальные, добрые детишки.