– Да не нервничай ты так… Хорошо, давай подробней. Если даже допустить, что мы найдём торчка… Хотя, где мы там его найдём?
– На Покровском-то рынке?! Ром, включи мозги. Там чуть ли не каждый второй – торчок. Там рядом, забор в забор с Покровским, находится овощебаза, которую держат азербайджанцы. А так как занимаются на этой базе совсем не только овощами, то там постоянно пасутся барыги, и прочая эта шобла. На саму овощебазу соваться смысла нет, потому что там одни чёрные, и мы там будем слишком приметны. А на рынке – самое оно. Походим, посмотрим, послушаем – я ж не зря про азербайджанский язык упомянул. Нам нужен всего лишь один маленький, вонючий черножопый наркоман. Или даже русский, по херу, они все одинаковые. А остальное – просто дело техники. Не надо усложнять простые вещи. Просто поверь на слово. Боишься ты или нет – не спрашиваю. Сам вижу, что не боишься. От тебя требуется минимум – побольше молчать, и вовремя реагировать.
В течение следующих десяти минут Алиев тщательно, в мельчайших подробностях рассказал мне о деталях операции. Выглядело всё очень убедительно.
– Ну хорошо, давай попробуем, – уже серьезно ответил я. – Хуже не будет. А реально будет барыгу твоей пукалкой на шарапа взять? У неё ведь дуло в стволе другое совсем.
– Не сомневайся, – Алиев кивнул. – Тебе когда-нибудь ствол к голове приставляли? Нет? Вот тото же. Я тебя уверяю, что в такие моменты в дуло не заглядываешь, хе-хе. Короче, завтра в девять утра, у центрального рыночного входа. Форма одежды – «бирюлёвец на променаде». Найди самую дешёвую и безвкусную дрянь, что у тебя есть, чтоб выглядел, как местный. Обувь поудобней, лучше кроссовки, вдруг сваливать придётся.
– Лады, договорились. Слышь, Жень, – осторожно поинтересовался я. – А тебе нормально это… Ну, бомбить своих же соплеменников, пусть они и барыги? Они ведь тоже азербайджанцы.
– А мразь национальности не имеет, – отрезал Алиев. – Тех, кто барыжит наркотой, я вообще душил бы собственными руками, а не то чтоб на бабло их выставлял. Ну всё, Ром, до завтра, и лучше не опаздывай, – он махнул мне рукой, поднял воротник куртки, и нырнул в метро.
Районы, находящиеся рядом с Покровским вещевым рынком, уже не первый десяток лет являются московским филиалом республик Кавказа. Оба Бирюлёва – и Западное, и Восточное – давно и плотно заселены, в основном, представителями именно этой окраины бывшего Союза. Они скупили там чуть ли не половину жилфонда, а съёмных квартир заняли так и вовсе не менее девяноста процентов, потому что это один из самых дешёвых, неблагоустроенных и неблагополучных районов Москвы. Так что Бирюлёво, равно как и всякие бескудниковы с лианозовыми, уже давно само по себе превратилось в самое настоящее гетто, причём безо всякого участия властей. Разумеется, живут там не только кавказцы, там полно и представителей других национальностей. Но их объединяет один общий момент: подавляющее большинство из них – приезжие. Москвичей же в таких районах почти не осталось, в основном только те, кто существует на нищенскую зарплату, не имея ни денег на приличное жильё, ни каких-либо дальнейших перспектив. Впрочем, уже много лет по столице гуляет расхожая шутка про то, что москвичей в городе и так уже осталось всего процентов двадцать, толку от них нет, только жить мешают… Что же до Покровского вещевого рынка, равно как и до крупного овощного у метро «Пражская», то они, как и почти все московские рынки, полностью контролируются азербайджанцами. В принципе это нормально – так сложилось исторически, потому что дело своё азербайджанцы знают хорошо, и благодаря им в Москве круглый год полно свежих овощей и фруктов. Но самое неприятное в том, что наряду с прилежными тружениками весов и прилавка в Москву постоянно съезжается огромное количество самой что ни на есть омерзительной мрази. И не только из Азербайджана. Торговцы наркотиками, воры, грабители, да и просто наркоманы, за ежедневную дозу готовые практически на всё, что угодно. Общий процент совершенных ими преступлений, по сравнению с коренным населением, конечно же несопоставимо мал, но всё равно заметен и неприятен. И поэтому Алиев выбрал для реализации своего плана максимально верное место – столько гнили и грязи, как в вонючей клоаке тех районов, в Москве найти малореально.