Но нет, жизнь – не кино. На этом, как он позже понял, детство его закончилось и началась по настоящему взрослая жизнь. Ведь детство связано не с возрастом. Оно кончается, когда сам начинаешь решать собственные проблемы, а взрослым ты становишься лишь тогда, когда берешь на себя заботы и о других людях. У Василия эти два события случились одновременно.
Свадьбу играли, когда у жены пузо как надутое было – того гляди лопнет. Василий и вправду этого опасался. Уж так кожица растянулась на некогда стройной девушке, что казалось, пупок, который раньше представлял мягкую ямку, а сейчас топорщился пуговкой, вот-вот развяжется. Просто жуть было смотреть на растущий глобус в животе. И так все странно! Сзади посмотришь – даже талия видна. Спереди, особенно если издалека – лишь видно, что тяжело идти девчонке: лицо осунулось, ключицы торчат, и одежда на ней не в обтяжечку, а слишком свободная, внизу балахоном висит. А сбоку взглянуть! Ну это кошмар! И как женщины носят такое?
– Свяжись с механиками, пусть подготовят моего ястребка, – приказал Тимофеев, забрасывая фуражку на шкаф. – Я пока переоденусь.
– Так точно, товарищ полковник, – отрапортовал улыбающийся Епифанов.
Напряжение, вызванное внезапным приездом командира, окончательно отпустило. Он был доволен, что угадал настроение начальства, сразу предположив, что полковник горит желанием вспороть тихое засыпающее небо мощной боевой машиной.
– А что в журнале записать? – осторожно поинтересовался старший лейтенант.
– Ну, как обычно. Тренировочный полет, проверка двигателей на разных режимах и высотах. И все прочее… Мне ли тебя учить?
Если все летчики эскадрильи летали строго по графику, то командир иногда себе позволял взлететь по велению сердца, для души. Такое настроение у него бывало довольно редко, и гонял он тогда послушную серебристую пташку на запредельных режимах и высотах. Спецы, знающие толк в авиации, могли по достоинству оценить выверенное лихачество опытного асса.
– Самолет готов, товарищ полковник! – доложил Епифанов, когда командир минут через десять появился в высотно-компенсирующем костюме.
Рука полковника обнимала знаменитый гермошлем с изображением ястреба. Птица в ярком оперении, несмотря на хищно загнутый клюв, имела спокойный расчетливый взгляд. Этот рисунок на строгой форме тоже был маленькой вольностью, которую мог позволить только всеми уважаемый командир.