– Ну как ты, солнышко? – ласково спросила я, наклонившись к заметно побледневшему, без признаков макияжа лицу подруги.
Она отозвалась не сразу, медленно обводя нас полуприкрытыми, с прозеленью глазами. Ее Леша назвал их как-то неожиданно странным словом: «кошачинные». Так вот, сейчас, насмотревшись на нас, Машка едва заметно, по-джокондовски, улыбнулась и тихо сказала:
– Vudicium difficile.
– Латынь, что ли? – переспросила Ирка, нахмурив лоб.
Машка утвердительно кивнула головой:
– Гиппократ. Суждение затруднительно. Но ясно понимаю, что рада вас видеть.
– А мы тебя, – вдруг всхлипнула Танька. – Очень-очень.
– Вы знаете, – чуть заметно вздохнула Машка, – перед тем, как окончательно «вывернуться» из наркоза, мне припомнился Гораций… Такое уж не в первый раз.
– И опять на латыни?
– Ага… Он по-другому не умел. «Если ты хочешь, чтобы я плакал, ты должен, прежде всего, сам испытывать боль».
– Здорово, – сказала я. Если честно, я порой утомлялась от этой Машиной страсти ко всевозможным цитатам в ситуациях, которые не слишком поддавались ее контролю. Вспоминая свое психологическое образование, я считала это своего рода защитным механизмом: даже в неловкой ситуации Машка любила «держать марку». В палату вошла дежурная медсестра. Ухоженная, правда с простоватым из-за явной округлости лицом, с длинными ногами и в предельно закороченном, как бы облипающем ее халатике. Кстати, здесь, на Рублевке, на этой совсем еще недавно открывшейся «ферме красоты», гламур начинался с дверной ручки, а заканчивался неизвестно где.
– Дамы, – улыбка у медсестры получилась приятной, – прошу прощения, но Марии Сергеевне необходим покой. Пожалуйста…
– Ух ты, – Ирка первая потянулась губами к Машкиной щеке, – я и не знала, что ты у нас «Мария Сергеевна».
– Значит, будем знакомы, – подмигнула ей Машка и машинально вытянула из-под одеяла руку. На пальцах не было привычных колец.
В коридоре, где мы, не сговариваясь нацелились в бар за кофе, к нам подошла карикатурно ухоженная, в розовом костюме от Juicy Couture, полноватая тетка в возрасте.
– Девочки, вопрос на засыпку. Can I?[2]
– Of course, sweetheart,[3] – мгновенно и фальшиво отозвалась Танька.
– Обертывания влияют на стул?
– Навряд ли… Но вот если вы устрицы станете запивать квасом из бочки на базаре, то сто процентов!