И
сегодня, когда последние подписи на документе были уже поставлены,
японский император прибыл в один из красивейших дворцов Сеула с
просьбой к Советскому правительству.
- Мы,
естественно, окажем помощь японскому народу в восстановлении
пострадавшей экономики. Но военные преступники из правительства
империи, ее армии и флота должны быть наказаны – в этом, полагаю, у
нас нет никаких разногласий? – Василевский, тщательно
проинструктированный Молотовым и Сталиным, на что можно
соглашаться, а на что нет, внимательно смотрел на главу
Японии.
- Тот
список, что мы получили…выглядит справедливым, - несмотря на
поражение, император говорил ровно и гордо.
- Я
надеюсь, у вас нет никаких сомнений в том, что устроители зверств в
Нанкине и других местах, экспериментов над людьми и прочих актов
чудовищных злодеяний заслуживают суда? – маршала несколько
покоробила заминка императора.
-
Нет, что вы. Но ведь военные преступники есть не только в
Японии.
-
Полностью согласен. Но Сиам находится в зоне оккупации
Атлантического Альянса, и там будет осуществляться их
трибунал.
- Я
не имел ввиду Сиам, - мрачно отметил Хирохито.
-
Нацисты и их приспешники свое уже получили, - удивленно сказал
Василевский.
- Я
имею в виду, что согласно заявлениям Советского правительства,
уничтожение городов химическим оружием является
преступлением.
- По
одному шагу за раз. Но каждого преступника рано или поздно
настигнет возмездие, - советский полководец уверенно
улыбнулся.
Искра
надежды вспыхнула в глазах японского императора.
Разгром миллионной армии за неделю давал понять, что
АДА ждут нелегкие времена в том случае, если он рискнет полезть в
петлю.
Ни
Василевский, ни Хирохито, ни Сталин, ни кто-либо еще на континенте
не знал, что процесс уже начался. Петля приближалась к шеям
преступников Альянса так же неотвратимо, как и к преступникам
Японии. Просто она была несколько дальше.
10
августа 1946 года.
Голландская Социалистическая Республика,
Амстердам.
-
Леня? Здорово, когда вернулся? – направлявшийся в столовую офицер
был остановлен криком сослуживца.
Повернувшись, Васильев увидел старого друга –
командира батальона Терентия Шимазина.
- И
вам не болеть, товарищ майор.
Видимо тон гвардейца был не слишком радостным, потому
как улыбающийся Терентий насупился и серьезно
спросил: