- Не
спится?
-
Угу, - сержант кивнул.
- Вот
и мне тоже. А ведь хорошо здесь, да Дима?
- А
то, товарищ капитан. Места красивые, жалко только что войной
порченные, - танкист кивнул в направлении видневшейся в стороне
воронки.
-
Ничего. Вот надаем буржуям по голове, чтоб не лезли – и тогда
заживем. Хотя дома гораздо лучше.
- А
вы откуда, товарищ капитан?
- Где
я только не жил, - Никита улыбнулся. – А вообще - из под
Сталинграда.
-
Аааа. А ваша «Рысь» случайно не?
-
Ага. Сталинградская. Специально узнавал. Так что можно сказать,
подарок от земляков, - и Голенко чуть ли не нежно похлопал стальной
борт.
- А
как там, в Сталинграде?
-
Красиво. Один из красивейших городов на Волге. Зеленый весь…а
набережная…- Никита закатил глаза, всем своим видом демонстрируя
восторг. – Но самое главное, девушки там – симпатичные почти все, а
через одну – красавицы. Я свою жену именно там и нашел. На
набережной, - Голенко улыбнулся воспоминаниям. – Вот закончим,
Дима, с капиталистами – и домой, коммунизм
строить.
- Вы
так свой город расписали, товарищ капитан, что я вот и думаю, мож
мне тоже туда после войны поехать?
- А
почему бы и нет? У нас и институты есть, и заводы. Парень ты умный,
видный, награды есть. Пробьешься в люди. Только чего ты не к
себе-то домой?
- Да
нет у меня больше никого, товарищ капитан. Мамка старая была, в
деревне, в Белоруссии. Да там всех фашисты сожгли, - голос молодого
сержанта дрогнул.
Помолчали, внимательно вслушиваясь в ночь. Где-то
недалеко щебетала незнакомая птица, ее вторили какие-то
насекомые.
Глядя
на зеленую траву, нещадно примятую тяжелыми гусеницами, и теперь
медленно распрямлявшуюся, Никита вдруг подумал:
«А
ведь природе все равно, что мы тут делаем. Строим или разрушаем,
миримся или воюем. Она просто живет. И зачем все это», - взгляд
обратился к воронке от бомбы, на которую еще недавно указывал
Молодчанин. «Затем, что иначе нельзя. Эти заморские уроды
прикрываются высокими речами и словами – но по факту им наплевать.
Несут нам демократию, ага. Бомбардировками», - Голенко сам не
заметил, как начал себя накручивать. «И если отступить сейчас, это
будет воспринято лишь как слабость. Они не удовлетворятся частью
мира. Он нужен им весь. Полностью».
Решительно врезав кулаком по земле, Никита резко
встал, вызвав удивленный взгляд сержанта.