Проводив гостей, Гела торопливо принялся за сборы в дорогу. На этот раз Маквала помогала мужу с непривычной готовностью и торопливостью, как бы искупая перед ним свою вину.
Хозяин дома оделся по-дорожному, опоясался оружием и оседлал коня.
– Жена! – сказал он на прощанье, – ты что-то очень усердно помогала мне в сборах, не знаю, чему приписать: рада ли, что уезжаю, или взялась за ум?
Она не ответила, слегка покраснела, опустила голову. Он посмотрел на нее долгим взглядом.
– Сердце мое противится, не советует мне уезжать, но я не останусь… Надеюсь, побережешь мой дом, врагу на посмешище не предашь! – он взял плеть. – Ну, прощай… Давай поцелуемся, и знай, если осрамишь меня перед людьми, ничто тебя не спасет!
Женщина не двинулась с места, не подняла головы, только нижняя губа ее чуть-чуть дрогнула.
– Ты что, не слышишь? – резко возвысил голос Гела и стегнул ее плеткой. – Оглохла ты, адамово ребро?
Женщина вся сжалась от боли, но не вскрикнула, ни звука не издала, только сумрачно сдвинулись брови, глаза сверкнули гневом.
– Ты не хмурь брови! – мрачно проговорил Гела и снова стегнул ее плетью.
– Баба и лошадь – одно, для обеих плеть создана!
– Довольно, хватит! – тихо сказала Маквала. – Ей-богу, плетью не заставишь полюбить себя!
– Ого! – усмехнулся Гела. – Может, хоть от упрямства отважу!
– Нет, не стоит, не старайся, а то пожалеешь! Тому порукой святыня Зеда-Ниши!
– Пожалею, говоришь? Смеешь мне угрожать? – крикнул Гела с пьяным упрямством и снова занес плеть.
– Если так, пусть грех будет на тебе! – воскликнула женщина и выбежала за дверь.
Гела растерялся, не ожидал, что жена решится от него убежать.
– Маквала, Маквала! – закричал он, опомнившись. – Вернись, а то, ей-богу, кровью зальешься вся!
Но никто не отозвался на его угрозу. Маквала спряталась у соседей.
Гела выскочил во двор, искал ее всюду, – тщетно!
– В преисподнюю не провалится! – утешал он себя. – Когда-нибудь да вернется домой.
Пришли спутники Гелы, и он пустился в дорогу, так и не найдя Маквалы.
Прошлой ночью приход мужа с гостями пробудил Маквалу от сладкого любовного сна. Когда в доме шел пир и бушевало веселье, она не вышла к гостям, пренебрегла священным долгом хозяйки, чтобы остаться со своими мыслями, дать себе отчет в происшедшем. Когда она очнулась от нежного дурмана, действительность предстала перед нею во всей своей беспощадности. С горечью перебирала она в памяти часы и дни своего унижения, насильственное замужество, постылые ласки под страхом побоев и позора. Один-единственный раз улыбнулась ей надежда, когда теми разрешил ей развестись с мужем, но закон снова предал ее во власть сильнейшего. Эти воспоминания обожгли ей душу. И вот теперь встреча с Онисе, с единственным в жизни. Он, оказывается, любит ее по-прежнему! Но что же из того? Надежда так часто изменяла Маквале, изменила даже в те дни, когда сам теми встал на ее защиту. Разве могла она теперь положиться на любовь Онисе, хотя бы она и чувствовала в нем львиную силу?