– Истаял я, ожидая тебя!
– А что я могу сделать? У нас гости, и никто еще не ложился!
– Значит, ждать тебя? – спросил Иаго, хотя он все равно остался бы на лугу, если бы даже Нуну не обещала притти к нему.
– Как хочешь! – коротко ответила Нуну и повела плечом, как бы удивляясь его вопросу.
Вошла Махия. Она проводила гостей и собиралась лечь спать. Нуну и Иаго замолкли.
– Ты что сидишь, не идешь спать? – спросила Махия.
– Ты сама еще не легла, не могу же я лечь раньше тебя, – тихо ответила ей Нуну.
– Стели постели, пора спать.
Нуну охотно повиновалась, расстелила постели и уложила всех.
Потом засыпала золой угли в очаге, погасила лучины и сама легла, не раздеваясь.
Ночь близилась к концу, и она надеялась, что все скоро заснут. Каково же было ее удивление, когда Махия ее окликнула:
– Нуну, ты заснула?
Нуну ничего не ответила и притворилась крепко спящей.
– Нуну, ты не слышишь?
Девушка молчала.
– Что за сон на тебя навалился, да что это с тобой?… Нуну!.. – громко, позвала Махия.
– Что? – сердито отозвалась Нуну.
– Пододвинь ко мне поближе свой тюфяк, хочу тебе что-то сказать.
– Махия, спать хочется, разговаривать некогда, скоро рассвет, – ответила Нуну и, перевернувшись на другой бок, принялась громко храпеть.
– Слышишь, придвинься, я тебе что-то скажу!
Нуну решила ни слова не отвечать так не вовремя разошедшейся тетке и отделаться от нее во что бы то ни стало.
– Нуну!.. Девка!.. Чтобы святой Гиваргий навеки тебя усыпил, если уж ты такая хорошая!.. Не слышишь, что ли? – сердилась Махия, но Нуну упорно отмалчивалась.
Махия хотела было встать, но лень одолела ее, и она наконец уснула.
Нуну долго лежала неподвижно и прислушивалась. Наконец осторожно встала, подошла к двери и открыла ее. Иаго ждал ее с нетерпением тут же, возле дома, и крепко обнял, едва она ступила на порог.
Мохевская девушка готовилась поговорить со своим возлюбленным, ей казалось, что для этого ей целого века не хватит, а теперь стояла она молча, опустив голову, вся зардевшись, и не могла вымолвить ни слова. Иаго глядел на нее, свою желанную, и чувствовал, как крепко они любят друг друга, и знал, что она пойдет на все ради этого несказанного блаженства.
Это мгновение было так сладко для Иаго, что он не совладал со своим волнением, позабыл даже об осторожности.
Он медленно наклонился к Нуну и приблизил лицо к ее пылающему лицу. Оно одурманивало, пьянило его. Еще ниже наклонился он к девушке, прядь ее волос, колеблемая утренним ветерком, ласково коснулась его щеки. Дрожь прошла по нему. Он обезумел, исступленно приник к ее лицу сухими губами и стал целовать.