Богдан отрицательно мотнул
головой.
- Никак нет, Сергей Павлович. Это же
не критичное усложнение в сравнении со всем остальным? Зато
политический эффект - гораздо выше.
Конструктор пожал плечами и
заметил:
- Вообще-то, товарищ Драгомиров, это
критичное усложнение. Именно из-за него нам, возможно, и
потребуется отложить запуск.
Богдан задумался. Подошел к окну,
постоял, глядя на невероятно синее небо. Наконец, повернулся.
- Хорошо. Давайте так - пока делайте
без усложнений. Пусть будет простой сигнал. Этот запуск. Но уже
следующий должен пройти так, как планируется. Такое предложение вас
устроит, Сергей Павлович?
Королев, недолго думая, кивнул.
- Значит, какие еще проблемы вы пока
не можете решить своими силами? - и два, без всякого сомнения,
великих человека склонились над бумагами.
В этот же осенний день, через полчаса
после ухода окрыленного Королева, едва начавший обедать Богдан
вдруг подумал, что романтизм космоса - штука заразная. Так и лезут
в голову фантазии о межгалактических звездолетах, бороздящих
просторы Вселенной.
- Но жить в эту пору прекрасную,
похоже, придется не нам, - продекламировал генсек. Ему вдруг стало
как-то грустно. Хотелось чего-то такого, возвышенного...
- Юрий Григорьевич, не знаешь, чего
сегодня в Большом идет?
- Шостакович концерт дает, Богдан
Сергеевич.
- Ммм. Пятая симфония будет? -
Драгомиров задумчиво посмотрел на часы.
- Конечно. Собираетесь поехать?
- Пожалуй. Организуй пока, а я еще
поработаю. Время вроде бы еще есть.
И, завершив на этом разговор, Богдан
отправился на террасу.
Наслаждаясь прекрасным видом осеннего
сада, генеральный секретарь размышлял о вопросах, требующих его
пристального внимания.
Неожиданно сильный порыв ветра,
подхвативший опавшие листья, закружил их в золотом танце,
напоминающем о потерянной уже так давно, но все еще не забытой
любви...
Проходящий по саду охранник,
бросивший взгляд на сидевшего на террасе председателя СНК, увидел
как тот со странной смесью грусти и нежности на лице рассматривает
какую-то фотографию. Охранник не знал, что на ней запечатлена
погибшая под немецкими бомбами в один из первых дней Отечественной
войны девушка. Одна из тех безымянных миллионов, отданных русской
землей за свободу, соседка тогда еще молодого лейтенанта, так и не
смогшего собраться с духом, чтобы предложить ей стать друг другу
кем-то большим, нежели друзья.