Владимир тянется к прикроватной тумбе, на которой стоит вазочка с презервативами. Отстранившись от меня, он снимает свои джинсы, оголяя себя до трусов. Я жмурюсь. А потом резко распахиваю глаза.
Зачем он надевает презерватив?
— А разве мы здесь не для того, чтобы сделать ребенка? — удивленно смотрю на него.
— Точно! — он начинает смеяться, стянув резинку со своего достоинства.
От его махины как-то жутко. Одно дело такое видеть по телеку, другое — в реальности.
Я ложусь на кровать, готовая к неизвестно чему. Мне до жути страшно. Но отступать некуда. Страшнее не выполнить поставленную передо мной задачу.
Наклонившись надо мной вновь, он снова со страстью врывается в мой рот. Но на этот раз он закидывает мои ноги себе на бедра. Его достоинство трется о мою промежность, я даже думаю, что он уже начал делать то, что должен. Ощущения очень приятные. Смотрю в его глаза, голубой цвет которых просто завораживает. Он очень красивый мужчина. Хотя обычно среди высоких чиновников таких не найти. В основном, чем страшнее, тем выше должность.
— Ты красивая... — вдруг он произносит.
Я смущенно отвожу глаза. А его ласки становятся все приятнее. Но мой стыд все так же ярок, я ни на секунду не могу расслабиться, тем более поза, в которой приходится находится, совсем не располагает к расслаблению.
Вдруг его нажим становится сильнее. И сейчас я понимаю, что он только начал входить.
— Ай! — непроизвольно выкрикиваю.
— Потерпи, детка... Сейчас будет больно.
Нажим становится еще сильнее, а боль почти нестерпимой. Слезы брызгают из глаз. Ощущение, что мне в промежность вонзили меч. Какое уж тут удовольствие? Он двигается противно медленно и до жути больно. Руками пытаюсь оттолкнуть его, да и ногами тоже. Но совсем не получается.
— Хватит!
— Еще чуть-чуть, малыш. Потерпи... — он с заботой в голосе произносит. — Блин, как классно! Кажется, у меня никогда не было девственницы... все уже поюзанные. А ты... такая чистая, такая невинная... моя... — он рычит мне в уши.
Чувствую, что неприятное саднящее чувство в промежности становится меньше. Он, словно понимая мои чувства, ускоряет темп, от чего вновь становится больно.
Я жмурюсь и заставляю себя дотерпеть. Его поцелую жарки, страстны и неистовы. Его движения грубы и тверды. Он зажал меня в своих крепких руках как в тисках. А потом он вдруг застонал, вздрагивая как будто в конвульсиях. И отпустил меня.