Она, похоже, меня чуть ли не упрашивала. Видно, не понимала, что власть-то в ее руках. Моя безопасность висит на серебряной ниточке, на паутинке. Ее даже и резать не нужно – только дунуть, паутинка натянется и разорвется. Бритни достаточно только слегка напрячь горло, крикнуть маме – и готово дело.
– А твой брат не придет?
– А… нет, он умер в прошлом году.
Не умею я придержать язык.
– Прости. Я просто увидела его на фотографиях. Прости.
– Да ладно. Откуда тебе было знать?
«Ну, – подумала я, – могла бы догадаться по его лысой голове».
Бритни возилась с подушками и одеялами.
– Ты давно последний раз спала в постели? – спросила она.
Пришлось посчитать.
– Три ночи назад, – ответила я.
Теплый душ и сама роскошь того, что я в доме, как-то меня размягчили. Сейчас и помыслить было страшно выходить на холод, в темноту. Только не сегодня.
– Ты спи здесь, а я рядом, на полу.
Она подтащила бин-бег и принялась оборачивать его одеялом.
– Да ладно тебе. Это твоя комната. Я так не могу.
– Еще как можешь. Тебе нужно выспаться. Как следует.
– Нет, не могу. Так нечестно. Чем выгонять тебя из собственной кровати, я уж лучше уйду. Правда.
– Ну ладно.
Она встала, залезла в постель, а я свернулась калачиком на бин-беге – и тут же об этом пожалела. Неудобно было – жуть.
Бритни погасила свет.
– Спокойной ночи, Бритни, – сказала я.
– Спокойной ночи, Джем.
Меня качало на волнах усталости и тошноты. Я боялась, что меня снова вырвет. В голове крутились события прошедшего дня – только сегодня утром я проснулась у Жука в объятиях. Сейчас казалось, это было много лет назад. Слишком много всего наслучалось.
Сквозь тонкие занавески пробивался свет уличных фонарей, я лежала на неудобном бин-беге, широко раскрыв глаза, разглядывая комнату. Каково было бы быть этой девчонкой, у которой есть мама и папа, клевая комната, друзья-подружки? А еще – мертвый братик. Никакой уют не в силах отменить реальность. От смерти не уйти: она рано или поздно придет к каждому. И это возвращало меня обратно к Жуку. Ну и где он теперь? Я лежала, и мне до боли хотелось убедиться, что с ним все хорошо. До боли хотелось оказаться с ним рядом.
Где-то мерно тикал будильник, тиканье наполняло комнату, каждый звук казался ударом молотка по голове. Осталось три дня.
25
Я лежала без сна в мягком сумраке комнаты Бритни. Бритни свернулась калачиком на кровати, глаза закрыты. Дышала она ровно, но я не могла понять, спит она или нет. Сама я устала как собака, а сна ни в одном глазу. Мне не хотелось ее тревожить, но лежать на этом бин-беге было чистой мукой.