Почему она об этом подумала? Что это вдруг ей пришло в голову именно это? Не помнит! Ничего не помнит! Все вытеснили горе и страх. Большую часть воспоминаний, а кажется… кажется, это что-то важное. Что-то ускользающее из воспоминаний, но очень, очень важное!..
Этим утром она проснулась в половине восьмого. Разбудил ее странный шум. И шел он откуда-то снизу, с первого этажа. Настя приподняла голову от подушки, сильно щурясь, приоткрыла глаза. На будильнике половина восьмого. Какого черта?! Кто орет? Горничная? С какой стати? Забыла правила?
Настя снова уронила голову на подушку, глубоко подышала, чтобы унять сильное сердцебиение, вызванное шумом. Сердце унялось не сразу, переполошившись. Слишком свежи в нем были воспоминания о том страшном дне, когда ей сообщили о гибели Льва. Тогда так же верещала горничная, потом грохот шагов по лестнице, затем растрепанный, заплаканный Дима у ее ног.
Сейчас по лестнице никто не поднимался. Горничная верещала внизу в кухне, что было странно. В половине восьмого она должна была уже уйти. Тихо, безмолвно, успев справиться с делами по дому. Начинала в пять, к половине восьмого заканчивала и уходила. Потом возвращалась к трем и работала до шести. После шести мог вернуться Лев. Ее в доме он застать был не должен. Таковы были правила.
Сейчас все шло не так. Настю хоть и слушались, но без должной охоты и боязни. Теперешние непозволительно громкие возгласы Ирины Глебовны были тому подтверждением.
Настя свесила ноги с кровати. Помотала головой, разгоняя сон. Сбегала на пять минут в душ. И на всякий случай надела трикотажное платье темно-серого цвета, которое Лев называл мышиным нарядом. Волосы зачесала наверх и с помощью резинки сделала на макушке «колечко». Глянула на себя в зеркало. Угрюмая, невыспавшаяся, с потухшими глазами серого цвета. Как раз под «мышиное» платье, хмыкнула она. Чуть пощипала себя за щеки, чтобы не быть такой мертвецки бледной. Вдела ноги в домашние туфли без каблуков и пошла на шум.
– Я сказала, что не пущу вас к ней! Она скоро поднимется и выйдет к вам! Оставьте бедную девочку в покое! Ей и так досталось!
Ирина Глебовна намертво перекрыла вход на лестницу, ухватившись одной рукой за перила, второй упершись в стену, аккурат под портретом Льва, где он был запечатлен в рабочем кабинете. Тот, кого она не пускала, не делал попытки прорвать оборону. Он просто стоял, пожевывая зубочистку, и с недоумением рассматривал пожилую разгневанную женщину. Потом он увидел Настю, выронил зубочистку себе под ноги, не потрудившись поднять. Сунул руки в карманы широких штанов. Полы короткой куртки при этом разошлись, обнажая темный свитер и кобуру на поясе. Но это гостя ничуть не смутило. Он как стоял, с наглой ухмылкой рассматривая спускавшуюся по лестнице хозяйку, так и продолжил стоять. Зубочистка у его ног на полу. Кобура на виду. Морда небритая.