На следующий день, когда я вместе с
Димой пытался продумать концепцию нового гибридного датчика, в
отдел неожиданно заглянула Влада. Девушка улыбалась и смотрела на
меня влюбленными глазами.
– Привет, – смущенно сказала она,
робея под любопытными взглядами двух прогнозистов. – Я только
хотела еще раз сказать тебе спасибо и... – Она замялась и
покраснела. – Вот. Маленький подарок. – И девушка протянула мне
небольшого плюшевого котика.
Настала моя очередь смутиться.
Затылком я прямо чувствовал, как Дима сдерживает смех. И не просто
смех, а дикое ржание. Лиза глупо улыбалась.
Ну, конечно! Демон с плюшевым
котиком! Как мило!
– Спасибо, – только и удалось
выдавить мне. Я взял в руки игрушку. – Честно говоря, это
неожиданно.
– Пусть помогает тебе на работе. Как
талисман. Ну, или, по крайней мере, поднимает настроение.
Глядя на девушку, я вдруг понял, что,
если сейчас что-то не предпринять, ситуация выйдет из-под контроля.
Она не должна питать пустые надежды, которые сейчас очевидно
читались в ее глазах. Похоже, благодарность стала перерастать в
нечто большее, чего я допустить не мог.
– Влада, нам надо поговорить, – я
прошел к выходу из отдела, пропуская фею вперед.
Моим сопровождающим сегодня был
Данил, и по моей просьбе он оставил нас ненадолго одних.
Уединились мы с Владой у окна в
небольшом закутке коридора. Я очень тактично и аккуратно попытался
донести до нее мысль о небезопасности общения со мною, стараясь
обходить вопрос о моем происхождении. Ну, не хотел я снова видеть
на ее лице ужас, как тогда в библиотеке. Про Чернецкого и его
просьбу я вообще не упомянул, предполагая, что девушка воспримет
такое запрещение со стороны начальства в штыки. Но как я ни
старался, мои слова ее сильно обидели.
Она выслушала меня молча, не
прерывая, не стараясь переубедить. В какой-то момент ее глаза
заблестели, но фея справилась со своими эмоциями. Моргнула,
посмотрела на меня прямо и вдруг сказала:
– А я думала, ты другой.
После произнесенных слов девушка
отступила, а потом развернулась и ушла. Не оборачиваясь.
– Я действительно другой, – прошептал
я тихо себе под нос, ощущая тянущую горечь в груди. – И в этом моя
беда.
С этого дня я замкнулся в себе.
Теперь круг моего общения ограничивался лишь рабочей
необходимостью. С сотрудниками я вел себя отчужденно и холодно, не
проявляя какой-либо личной симпатии или заинтересованности. В
общем-то, я и раньше не особо церемонился с комитетскими. Но все же
были те, с кем я имел мало-мальски дружеские отношения.