— Что? — вздрагиваю и резко оборачиваюсь. — Не говори глупости.
Он так близко, что перехватывает дыхание. Господи, за что мне все это?
— Не давай повод. — Иван усмехается, но как-то по-доброму, без сарказма или иронии, чем ставит меня в очередной тупик.
— Не понимаю, — сжимаю виски ладонями и качаю головой.
— Пойдем. — Иван осторожно приобнимает меня и выводит из ванной в комнату. Усаживает на кровать и присаживается передо мной на корточки. — Ты с самого утра какая-то нервная и потерянная. Это из-за вчерашнего?
— Нет. То есть да. Я не знаю…
Судорожно вздыхаю. В его глазах столько нежности и заботы, что внутри меня происходит маленький армагеддон. Сердце врезается в ребра и мелко колотится в груди. Я тону в теплом взгляде Ивана, теряя остатки себя.
— Мне надо все переварить. Дай мне время, — умоляюще бормочу, очень надеюсь на понимание. Нечего мне ему сейчас дать. Я совершенно пустая или, наоборот, переполненная. Все чувства оголены и болезненны. Реагирую на него, но боюсь своей реакции. Все слишком запуталось.
— Я тебя и не тороплю. — Иван улыбается и поднимается на ноги. — Но поговорить придется.
— О чем?
— О Лютаеве. — Голос тяжелеет, явно слышатся стальные нотки. — Я сейчас еду к адвокату, и мне нужна информация по твоему делу.
— Я не хочу все это вспоминать, — встаю и отхожу к окну. От себя мне не спрятаться, но раскрывать душу перед Иваном слишком больно.
— Придется. Я должен все знать, чтобы понять, как помочь.
Не жалеет. Собственноручно добивает меня. Я понимаю, что он прав, но решиться так непросто.
— Зачем тебе это? Ты жил без нас столько лет… — смотрю на заснеженные крыши однотипных домиков и обнимаю себя, чтобы хоть немного согреться.
— Откуда ты знаешь, как я жил? — едко, жестко, с примесью такой боли, что становится не по себе.
Оборачиваюсь и ловлю его непроницаемый взгляд. Задела за живое, но не хотела…
— Прости, — шепчу одними губами.
— Могу я просто помочь матери своей дочери? — Его настроение меняется так быстро, что я не успеваю перестроиться. — Бескорыстно и безвозмездно.
— Хорошо. Спрашивай… — выдыхаю устало и прикрываю глаза.
Уже на втором вопросе понимаю, что зря все это затеяла. Чем больше я рассказываю, тем мрачнее становится Иван. Взгляд его тяжелеет, а мышцы напрягаются. Головой понимаю, что зря впутываю его в эту мерзкую историю, но уже не могу остановиться. В нем чувствуются сила и уверенность, а я так нуждаюсь в защите и поддержке. Он единственный, кто способен дать мне все это.