О: – И да, и нет. Дискриминация будет существовать всегда. Мною движет неприятие несправедливости.
После выпуска из Академии торгового флота в 1969 году я поступил в летную школу во Флориде, недалеко от Алабамы. Белый сокурсник по летной школе пригласил меня к себе домой в Бирмингем – город, находившийся тогда в эпицентре расовых беспорядков.
В: – И что вы там узнали?
О: – Что расовая дискриминация – это, по сути, финансовая дискриминация. Черные сражались за возможность улучшить свою жизнь. Из разговоров с другими людьми в Алабаме – как белыми, так и черными – мне стало ясно, что они вели борьбу за одно и то же – за лучшую жизнь.
Возможно, вы помните, что в то время протесты и беспорядки были связаны с интеграцией в учебных заведениях. Как черные, так и белые хотели лучшего образования для лучшей жизни.
В: – Так в чем, по-вашему, заключается несправедливость?
О: – Несправедливость заключается в отсутствии финансового образования в наших школах. Люди ходят в школу, чтобы добиться лучшей жизни, однако лишь немногим удается хоть что-нибудь узнать о деньгах.
В: – Но сегодня проблема остается все той же. Люди продолжают ходить в школу, но получают слишком мало знаний о деньгах. И это несправедливо, не так ли?
О: – Совершенно верно. Сегодня представители всех рас и социально-экономических классов: богатые, средний класс и бедные – ведут борьбу за деньги. Вот почему люди отчаянно стараются обеспечить своим детям самое лучшее образование: чтобы они смогли найти хорошую, высокооплачиваемую работу. Однако их дети все равно получат слишком мало или вообще никаких знаний о деньгах.
В: – Получается, что несправедливость – это…
О: – Несправедливость – это финансовое невежество. Сегодня почти у всех людей во всех частях мира крадут их богатство с помощью финансовой системы, то есть посредством их денег. И самое печальное заключается в том, что большинство из них этого не осознают. Основными средствами отъема богатства служат работа, сбережения и инвестиции в рынок ценных бумаг.
Боюсь, что если положение не изменится, то беспорядки 1960-х годов вспыхнут с новой силой, но на этот раз они будут возникать не на расовой почве.
Когда мне было 18 лет, Том Джексон, мой сосед по общежитию в Кингс-Пойнте, пригласил меня к себе домой в Вашингтон. Эта поездка потрясла меня до глубины души.