В моей голове крутилось: «между нами всё кончено». Сначала я чувствовал себя той отрезанной плотью, которую она проглотила, теперь же – пятном, от которого пыталась избавиться.
– Ты спишь что ли? – заглянула Фортуна в спальню, всё ещё соскабливая со своих ног туфли.
– Да, что-то прибило. Прилёг после работы и отлетел, – открыл я глаза и посмотрел в потолок.
– Я тоже люблю спать одна, – подошла она к моей постели.
– Больше места? – заметил я пятно на её белой юбке.
– Больше снов.
– А мне какая-то чертовщина снилась. Будто в твоих руках нож, а я, одинокий и брошенный, сижу в кафе.
– Нигде человек так не одинок, как во сне, – присела она на постель рядом со мной и погладила по голове.
– А сколько сейчас? – обрадовался я внезапной ласке.
– Шесть.
– Пора вставать, а то опять только под утро усну. Кстати, у нас сегодня утром был кто-то, или мне показалось?
– Любовь приходила. Сказала, что мы мало ею занимаемся.
– Будь она воспитанна, звонила бы, прежде чем приходить. Так что это было?
– Не хотела тебя рано будить, письмо из Франции принесли.
– Люблю письма из далека. Где оно?
– В прихожей на полке лежит. Принести? – отпустила мою голову жена. – Там ещё какой-то огромный свёрток.
– Это тебе. Подарок. Картина.
– Ты что, рисовать начал?
– Да, взял несколько уроков по случаю.
– Пойду, посмотрю, – вышла она, и слышно стало, как зашуршала бумага.
– Что это?
– Это ты.
– Неужели? Не устаю удивляться, как ты талантлив, – рассуждала жена из коридора.
– Каждый талантлив настолько, насколько его недооценивают.
– Ты про университет? – вошла с полотном Фортуна. На нём было три полосы разной ширины: зелёная, красная и коричневая в цветочек. Жена прислонила его к стене.
– Да при чём здесь университет, я вообще, – скинул с себя покрывало. – Как тебе портрет?
– Что я могу сказать? Три линии жизни: первая – глаза, третья – бельё… той самой первой ночи. Удивительно, что ты его запомнил.
– Я и её запомнил тоже, – уточнил я про ночь.
– Вторая, красная, видимо, страсть либо душа, – продолжала Фортуна.
– Гениально! Как ты так быстро меня раскусила?
– Голодная потому что.
– Я тоже. У нас ничего сладенького нет?
– Есть… Я.