Старый наслаждался хаосом, создавал вокруг себя атмосферу безумия, и именно поэтому психдиспансер возник там, где находилось это злобное, лукавое существо.
Старый понимал, что в предстоящем деле по поиску Кродо он сам себе враг. И всеми силами старался собраться, надеясь, что когда – и если – он достигнет цели, Кродо не только вернет все на круги своя, но и излечит его от безумия, от этой постоянной личностной реконструкции.
Старый вновь начал молиться, чтобы все получилось – сам не зная, кому он молится. Он верил и не верил, что все, что он делает, делается для общего блага. На самом деле, он преследовал только свои собственные интересы. Жажда власти, засевшая в нем, смешалась с безумием и постоянным страхом смерти и породила уродливые фантазии. Все доброе и светлое, что где-то глубоко было в нем похоронено, играло жалкую оправдательную роль.
Если бы Старый поделился с кем-нибудь своими планами, этот кто-то пожалел бы, что у него нет с собой пистолета, чтобы вышибить Старому мозги. Потому что даже христианский Судный день, который совсем не обещал быть прогулкой по тенистой аллее, представлялся ей в сравнении с тем будущим, что Старый уготовил человечеству.
Старый был искренне убежден: нет веры крепче, чем та, что зиждется на страхе.
* * *
Желтая маршрутка мчалась по Алтуфьевскому шоссе. Седой мужчина с повязкой на голове и его странный пассажир молчали. Время внутри не было тождественно времени снаружи. И пассажир, и водитель отлично справлялись с этой разницей и видели и то, что проползало перед их внутренним взором, и то, что проносилось мимо маршрутки.
Впереди двое мужчин в изрядном подпитии переходили дорогу. Предупредительно горел красный совет, но они его игнорировали. Храбрый во хмелю, один из мужчин застыл посреди дороги и размахивал руками, паясничая. Другой, по-видимому, еще более храбрый, наклонился и спустил штаны, оголив зад. Передвигался он мелкими шажками, путаясь в спущенных брюках, усиливая комический эффект.
Водитель резко крутанул руль, выворачивая машину. Маршрутка врезалась в обоих мужчин с равнодушной яростью пушечного ядра. Водитель пустил машину в крутой вираж, колеса вдавили в землю поломанные тела.
На улице никого не было, свидетелей у трагедии не было.
– Дозаправился? – спросил Старый, ухмыляясь.