«Мой бог!», – Таян вспомнил любимую присказку отца, – «Советник Мадук пойдёт с нами к пролому! Он же вырубит гравитатором всю хвалёную гидравлику Вейса»! Лифт плавно затормозил, знакомый голос прошелестел: «Вы прибыли, Командор Шехем». Это была его невеста Рена, она очень гордилась своей работой оператора лифта Совета. Таян подтрунивал над ней: «Тебя в лифте слышно, а ты всё равно не услышишь, о чём там говорят! Не стоит задаваться»! Рена надувала губки и резонно замечала: «Зато я вижу Советников каждый день, пусть и на мониторе, а ты раз в год на Дне Станции!» В этом Рена была права, Советники на Станции появлялись редко, даже слишком редко.
– Командор, Таян Шехем! Вам приказано вернуться в Комнату Совета!
Рена мягко остановила лифт и отправила его обратно.
Члены Совета не торопясь расходились по своим делам. Верховный Магистр делал вид, что собирает со стола разложенные бумаги, а сам ждал, когда удалится ненавистный ему Мадук. А тот, как будто и не собирался уходить, и непринуждённо болтал с Советниками – о, они давно не виделись! Рише выпрямился, прижав к груди папку с бумагами, и взглянул на Мадука. По раз и навсегда заведенному обычаю, комнату Совета Председатель покидает последним. Почему же медлит Мадук? Неужели он забыл, кто здесь главный?
– Присядем, Эверт, – голос Мадука прозвучал настойчиво и строго.
– У Вас ко мне дело, Советник?
На мгновение Рише почувствовал, как его душа повисла на ниточке и вот-вот оборвётся. Все точки на «i» расставлены два года назад. Сам не явился тогда на Совет, потом не показывался на людях вообще, и все решили бы, что он умер в этой своей лаборатории, если бы раз в полгода Мадук не присылал на перезарядку модулятор пищи.
– Эверт, ты в курсе происходящего за пределами Станции?
– Конечно. Мне доложили – сияние усилилось.
– Не разговаривай со мной, как с рядовым Командором!
Рише понурил голову, у него потекли слёзы. Его плечи дрожали, но он справился с собой, и голос снова «гремел»:
– Мы запустили в пролом четыре зонда. Первые две минуты полёта никаких отклонений от нормы. Затем резкий хлопок, будто кто-то сбил зонд из вакуумной пушки, и связь обрывалась. Только четвертый зонд работал дольше семи минут, и успел передать аномальное повышение содержания кислорода в воздухе, на расстоянии трёхсот метров от пролома.