Всякая власть в городе исчезла.
Извещенный по телефону о начале бунта Николай 25 февраля в очередной раз обратился к немцам с предложением о мире, но получил отказ. Царь приказал двинуть на усмирение бунтовщиков отборные части Георгиевских ветеранов и императорскую гвардию и сам срочно выехал на поезде из Могилева в Петроград. Однако солдаты и этих его, элитных частей отказались стрелять в народ и вышли из повиновения офицерам. При этом и сам царский поезд был остановлен на полпути по приказу неприметного депутата Бубликова, самовольно захватившего управление в министерстве железных дорог, и Николаю пришлось повернуть свой поезд в штаб Северного фронта в Псков, где заговорщики уже готовились принудить его к отречению.
Командующий Северным фронтом генерал Рузский, получавший всю информацию о событиях в столице от Родзянко, сразу же стал склонять прибывшего к нему государя к назначению Родзянко главой правительства. Начальник Генерального штаба Алексеев, получавший всю информацию от Родзянко и Рузского, организовал обращение всех командующих фронтами (за исключением отмолчавшегося Колчака) к государю с просьбой об отречении, «ради сохранения России и победы над врагом». Таким образом, в три дня всякая власть государя – военная и гражданская – полностью испарилась, и Николай вынужден был принять решение об отречении в пользу младшего брата Михаила.
Когда взбунтовавшиеся рабочие и солдаты двинулись в поисках нового государя к Таврическому дворцу, в котором заседала Дума, ее предводители во главе с Родзянко оказались в полной растерянности. Три года они угрожали царю народным бунтом, но когда этот бунт и действительно возник, они не смогли сообразить, как его возглавить.
Куда проворнее оказались левые депутаты Думы, которые уже 27 февраля образовали в Таврическом дворце свой Временный комитет во главе с меньшевиками Скобелевым и Чхеидзе и трудовиком Керенским (последний быстро перекрасился по такому случаю в эсеры). Этот комитет тут же объявил себя Исполкомом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и призвал низы столицы присылать к нему своих депутатов. Таким образом, левые депутаты Думы сразу же поместили себя во главу народного бунта, и в их руках оказалась вся его сила.
Увидев, что власть ускользает от них к новоявленному Совету, правые депутаты Думы поспешили сформировать в тот же день и свой Временный комитет, в который, однако, вынуждены были включить и левых депутатов, уже получивших поддержку народа – тех же Скобелева, Чхеидзе и Керенского. Последние вошли, таким образом, сразу в оба Временных комитета, что дало им преимущество перед правыми. Однако Британия и Франция, стоявшие за спиною правых с самого начала заговора, признавали только их Временный комитет во главе с Родзянко, но не комитет во главе с Чхеидзе. Что и оказалось решающим аргументом на переговорах о создании правительства. Поэтому единственным представителем от левых депутатов в новом правительстве оказался Керенский, получивший там пост министра юстиции.