Из-за подкормки хлопка при поливе отравлена пестицидами-гербицидами не только земля, но и подпочвенные воды наших колодцев. Осенью, когда с самолетов обрабатывают непонятной химией листву хлопка для комбайнов, ядом накрывает кишлаки, все водоемы, арыки – оттого больна вся республика.
Хлопок – растение кустарниковое, почти дерево, у него глубокая корневая система, оно выпивает не только воду, но и все соки земли. Даже зерновые поля имеют отдых, их отдают под пары, год-два засевая люцерной, клевером. Это азы агрономии. Наша земля никогда не знала отдыха от хлопка, она истощена, как и народ. У нас погибает не только наша земля, но и две великие реки, текущие с библейских времен – Сырдарья и Амударья. Они тоже умирают из-за хлопка. 80% российских рек попусту вливаются в Ледовитый океан и северные моря, где проживает всего 20% населения – это статистика, факт. Если стране нужно стратегическое сырье, почему бы из этих рек частично не орошать хлопок, не губя окончательно Арал и наши реки? Разве это не логично, не резонно?
Нет покоя ни селянам, ни горожанам, студенты и школьники учатся по три-четыре месяца в году, пропадают с горожанами на хлопке. В уборку выгоняют в поля стариков и старух, женщин с маленькими и грудными детьми. У сельского люда нет досуга круглый год, нет возможности содержать свой скот, держать овцу, нет выпасов, сенокоса, все отдано проклятому хлопку. Какая же это гордость, это – беда!» Зал встретил выступление аксакала гробовым молчанием, зааплодировали только несколько писателей, двоих из них я хорошо знал— Явдат Ильясов и Шукур Холмирзаев, обоих их, к сожалению, давно нет с нами.
Настал день, когда пресная вода стала доходить до Арала сначала большим ручьем, из года в год превращаясь в ручеек. Хлопок выпивал воду рек каждое лето почти до дна. В засушливые годы, воду из двух рек стали собирать осенью и зимой в спешно построенные в Узбекистане водохранилища, и Арал остался вовсе без воды.
Когда вода резко поубавилась, море стало чересчур соленым. Оно начало убивать рыбу на нересте, сразу появились невиданные мутанты. Беду эту рыбаки Караойя заметили первыми и стали бить тревогу. Одновременно Арал стал мелеть на глазах, и море начало сжиматься, как шагреневая кожа.
С обмелением моря пропали уловы, упал заработок, производство день ото дня становилось нерентабельным. Перестали обновлять и ремонтировать суда, оскудел местный бюджет, на котором держалось все вокруг Арала. И люди, почуявшие беду, стали спешно сниматься с мест, покидать Караой, переезжать на Каспий, Балхаш, Иртыш, в Зайсан. Первыми уехали русские, украинцы, немцы, у них здесь не было родовых могил, их держали только работа и высокие заработки. Казахам было труднее, умирающее море и его берега были землей их отцов и прадедов.