Андрей: Всё понятно, выживать самому мне тоже приходилось. Куда гирю то спрятать?
Цветочкин: А вон в те кусты за лавочкой. В домино или шахматы не хочешь сыграть?
Андрей: Не, мне мозги напрягать советской властью противопоказано, я лучше там в кустах позагораю.
Цветочкин: А, ну давай.
Андрей, подойдя к стоящей в кустах сирени скамейке, на которой, откинувшись, загорал раздетый по пояс Виктор Васильевич, спросил: Не помешаю?
В.В: Нет, можешь присоединяться, раз уж тебе не прописали трудотерапию.
Андрей: Я коммунякам не работник, да и не рискнут они меня за забор выпустить. Удивительно, что позволили прогулки.
В.В.: Нет, здесь во двор выпускают всех желающих. Если ты только не на вязках, конечно.
Андрей: Ну, хоть это утешает. Кстати, Виктор Васильевич, я тут подумал о вашей новой и гегелевской старой диалектиках. Чем же они конкретно отличаются? Вы говорили, что просто добавили постулаты…
В.В.: Что в дурдоме открылся философский зуд?
Андрей: Нет, просто любопытно: ведь если вы, действительно, создали универсальную методологию, то это, по сути, переворот в мозгах, поскольку методология – это своего рода универсальный ключ к шифру, ключ, который может изменить всё наше видение мира. Разве не так?
В.В.: Да, хотя я бы сравнил это со своего рода грамматикой: если не знаешь её правил, понять язык не сможешь, даже если и знаешь значение отдельных слов. Это – во-первых, во-вторых, изменив видение мира, эта методология, что самое главное, должна изменить и отношение к нему.
Что же касается различий, то от старой она отличается не только, и не столько, большим количеством новых понятий и постулатов, сколько современной более детальной трактовкой старых, начиная с условности и относительности всех понятий и постулатов: единства и борьбы противоположностей; скачка количества в качество и отрицания отрицания – всё это верно в определённых условиях с определённой точкой отсчёта, и уже неверно в других.
В старой диалектике ничего этого нет, как нет и универсальной меры, которой мы можем измерять различные процессы и явления.
Андрей: Постойте, а разве может быть какая-то единая универсальная мера в этом немыслимом разнообразии материального мира?
В.В.: А как же! Просто нас привлекает и сбивает с толку внешнее видимое разнообразие мира, разнообразие его форм.