– Не темни.
– Я поставил в него обучающий блок, и теперь один бог знает, каких знаний нахватается Слоник от главного компьютера.
– А пусть набирается. Мы сейчас на положении камикадзе, и, может быть, Слоник станет нашей последней надеждой…
– Или скрасит последние минуты, предложив чайку, – Лешка смотрел сочувственно.
С этим парнем мы видели друг друга насквозь и понимали без слов.
Мы познакомились два года назад в полуподвальной забегаловке «Веселый такелажник» недалеко от космопорта, куда я зашел «поправить нервы» после нескучного полета со стрельбой и грохотом взрывов. Мы прорвались и пришли на закопченном, посеченном осколками корабле, но пираты остались без наказания, и, едва открыв после посадки выходной люк, я взял за шкирку и штаны нашего тогдашнего «компьютерного гения» и выбросил на бетонное покрытие взлетной площадки. Три раза я выводил корабль на линию огня, а этот урод умудрялся расстреливать космическое пространство, млечный путь, белый свет, как копеечку, попадал пальцем в небо и отправлял наши атомные торпеды «в молоко», когда цель буквально заполняла не только прицел, но и весь орудийный монитор. Лох и мазила.
Я смаковал виски, с удовольствием прислушиваясь к перезвону ледяных кубиков о стенки бокала, и привычно неторопливо присматривался к посетителям. Наоравшиеся за день односложных команд «вира» и «майна» грузчики космопорта вовсю нарушали правила застольного этикета – резали ножом сушенную рыбу и, водрузив локти на столешницу, звонко «чокались» пивом и спорили о политике. Красотки-путаны, с распирающими красочно минималистский прикид формами, презрительно скользнув по ним взглядом, обращали ко мне зазывные улыбки. Неинтересно.
У стены, недалеко от входа, сидел боком к компьютерному столику высокий лохматый, неделю не бритый парень. Правая рука его небрежно скользила по столу, а на экране взрывались космические крейсеры, миноносцы, космокапсулы и целые планеты. Игра, конечно, обычная стрелялка, но управлялся он с ней виртуозно, тем более, что парень не очень и смотрел на экран. Посматривал украдкой на проституток, но во взгляде не было вожделения, скорее, недоумение, попытка понять, сравнить, сопоставить с тем, что уже «варилось» в его голове. Слепой догадался бы о причине его полу несчастного вида.