Потом мы долго спорили для чего – отхлестать или утащить обратно?
– Так, а про Желудка – то мы забыли, говорит Серега Корунский, задумчиво шевеля пальцами ног в парящей шайке.
– Точно! – подпрягаются сразу несколько голосов. – Пора и ему помыться!
Жора приказывает сменить Чепурных, и все радостно оживляются. Предстоящий спектакль повторяется каждую неделю и в разных вариациях.
В этот раз Сашка появляется в моечной добровольно, подозрительно всех оглядывает и, сделав мученическую рожу, тянет со скамьи одну из шаек.
Затем, он наполняет ее горячей водой из крана, разводит холодной и, гадливо морщась, тычет в емкость пальцем.
– Как водичка, Санек, мокрая? – спрашивает его кто-то.
– Да пошел ты, – шипит Желудок, после чего чуть плещет на скамью и плюхается на нее задом.
Потом, зачерпнув ладонями, он чуть смачивает голову, затем лицо и, судя по всему, собирается завершать омовение.
Но не тут-то было.
По знаку Юркина трюмного сгребают несколько крепких рук, сытенькое тело шлепают животом вниз, и начинается процесс принудительного купания.
Для начала орущего благим матом Сашку с ног до головы мылят, затем обильно окатывают из шаек и снова трут мочалками. Все это время он вырывается, сучит голенастыми ногами и, как говорят на гражданке, «выражается».
– Невоспитанный какой мальчик, – благодушно гудит ближайший друг Желудка Свеженцев, низвергая на приятеля очередную посудину. – Ща ты у нас будешь чистый и красивый!
После этого пациента отпускают, отплевываясь, тот принимает вертикальное положение, выдает последний сногсшибательный спич, и, дрожа розовыми ляжками, галопирует в сторону двери.
– КрасавЕц! – умиляются окружающие и живо обмениваются впечатлениями.
– Не иначе у него в роду был кто-то из ненцев, – многозначительно изрекает Димка Улямаев.
– Это почему? – интересуются сразу несколько голосов.
– Да они тоже мыться не любят. И делают это раз в году.
– Иди ты! – пучит глаза Славка Гордеев.
– Сам иди, – презрительно сплевывает Димка.
– Вот пасет этот самый ненец всю зиму оленье стадо в тундре, а весной приезжает в стойбище. Садится, значит, у очага в чуме и наворачивает под спирт килограммов пять мяса.
– Почти как наш Желудок, – смеются окружающие. – Давай, трави дальше.
– А потом говорит жене, буду мыться, – не обращая внимания на реплику, продолжает Димка.