«Чито вгрито» бормочут на многих боевых постах и в рубках, а в общественных, вроде курилки и амбулатории местах, то и дело летают крылатые фразы.
Типа, «Ларису Ивановну хачу» или «Я тебе умный вещь, скажу. Только ты не обижайся».
А когда в кают-компаниях пьют вечерний чай, к которому подается сухая простокваша, кто-нибудь обязательно интересуется у соседа «ты пачиму кефир не кушаишь? Не любишь?».
И еще многих интересует перевод слов «чито вгрито», по поводу которых разгораются жаркие дискуссии.
В экипаже есть русские, украинцы, белорусы и даже сыны вольных степей, а вот грузин нету.
Точку в этом вопросе ставит экипажный полиглот – доктор. «Чита», исходя из его лингвистических познаний, это девушка – зазнайка. Данное устраивает стороны, и все довольны.
На исходе третьего месяца, при возвращении в базу, в последнюю ночь на борту снова крутят полюбивший фильм, мягкий баритон поет о Чите, и все грезят о родном береге…
Спустя десять лет, волею судеб и начальства отрешенный от моря, я вылетел в свою первую командировку в Грузию.
Была осень, убаюкивающе гудели турбины, за иллюминатором лайнера куда-то плыли облака.
Тбилиси встретил хорошей погодой, своим неповторим колоритом и радушием хозяев.
Когда поселившись в один из номеров гостиничного комплекса Ваке, после ужина я сидел вместе с ними на террасе и любовался вечерним городом, из расположенного внизу парка, со скользящими над ним кабинками фуникулера, легкий ветерок донес слова знакомой песни.
– Что, нравится? – поинтересовался самый старший, по имени Георгий.
– Очень, – кивнул я и рассказал где и когда ее впервые услышал.
– Ясно, – переглянулись коллеги, и вскоре распрощались, пожелав мне спокойной ночи.
А спустя неделю, когда мы вместе бродил по узким улочкам древней столицы Грузии Мцхета, друзья пригласили меня пообедать в один из расположенных там ресторанов.
Называли они его «пацха», пристроен он был к скале и, судя по обстановке, тоже был весьма древним.
В обширном пустом зале нас уже ждал установленный поперек дубовый стол, поражающий обилием блюд и напитков, и мы, не мешкая, отдали ему должное. Седовласый тамада красочно провозглашал тосты, пили за партию, дружбу народов и процветание.
Затем к сидящему рядом со мной Георгию подошел хозяин в «сванке»* и черной рубашке, перетянутой серебряным пояском, наклонился и что-то прошептал.